Никончук Н.Н. Святая простота. Глава 17.

( наверх )

Глава 17. Шестидесятые. Великий Советский Союз.
                                         
                                            Где-то на белом свете, там, где всегда мороз
                              Трутся спиной медведи о земную ось.
                                               Мимо плывут столетья, спят подо льдом моря
                                  Трутся об ось медведи, вертится Земля.

      Война войной, а обед по распорядку. Вот только что  Ракетные войска стратегического назначения состоялись! Их день рождения 17 декабря 1959 года. И лётно-техническую продовольственную норму ракетчикам  определили, слава Богу с харчами у них всё будет  в порядке. Можно в этот праздничный день ракетчикам  под тост боевые сто грамм  поднять,  но не увлекаться!
      Уже 14 января 1960 года Верховный Совет СССР с подачи Хрущева принял закон о сокращении Вооруженных Сил страны в одностороннем порядке. На  1,2 миллиона человек! Те, кто образован, смекалист и не тянется к рюмке — в РВСН, те, кто живет старыми понятиями – на сокращение! Офицеры  и раньше догадывались, армия и  флот будут сокращены, но чтобы это делалось так резко и в таких масштабах, не ожидал никто. Предчувствуя недовольство военных данной акцией, по линии ЦК через политорганы была проведена так называемая разъяснительная работа. Рекомендовано в каждом полку и отдельном батальоне провести митинги в поддержку этой политики. Мол, сами же этого и хотели!
      Проводили митинги и в Заполярье.
      Вспоминает Варенников В.И.:
      Открывал митинг и первым выступал, как водится, командир полка. Я,  как наверное и все тогда остальные, говорил:
      «Мы целиком и полностью поддерживаем политику нашей партии и правительства. Считаем, что решение о сокращении Вооруженных Сил на миллион двести тысяч человек принято своевременно и крайне необходимо. Чтобы наша боеспособность не снижалась, мы обязаны еще лучше проводить занятия по боевой и политической подготовке, неустанно укреплять воинскую дисциплину и повышать уровень боевой готовности». И так далее в том же духе.
      На митинг приехало много начальства из дивизии, в первую очередь, из политотдела вместе с начальником полковником Толочко. Был офицер из особого отдела. Никто из них не выступал, но все внимательно следили за тем, что и как происходит. Закончился митинг, подразделения развели на занятия, разошлись и остальные. Ни у кого не было не только приподнятого, но и нормального настроения.
      Я подошел к Толочко и спрашиваю:
      — Ну, что — все?
      — Да, наверное, все. Вот только на занятиях надо бы организовать разъяснение...
      — А что разъяснять? — перебил его начальник штаба полка Песков. — Вот вы и разъясняйте!

      В апреле 1960 года  уже на правительственном уровне принимается решение по сокращению ряда управлений военных округов. Коснулось оно и Северного военного округа. Войска округа в полном составе передавались в Ленинградский военный округ (ЛенВО). Естественно, для приема новых частей были созданы приемные комиссии. На 6-ю армию старшим приехал первый заместитель ЛенВО генерал-полковник Михаил Петрович Казаков.  Работу по приему войск он начал с 131-й мотострелковой Печенгской дивизии. В программу приема как всегда входила  проверка боевой готовности.
      Действительно, кого же пытаются подсунуть в ЛенВо М.П.Казакову? Не дебилов же?»
     

      В 1960 г.  Северный и Ленинградский военные округа были объединены в единый округ (Ленинградский ВО). С объединением округов руководство войсками, дислоцированными в Заполярье и Карелии, стало осуществляться из Петрозаводска, размещенным там управлением армейского штата, получившим наименование управления 6-й общевойсковой армии (ОА).
       В состав 6-й ОА, помимо формирований "армейского комплекта", входили мотострелковые дивизии. Танковых соединений в армии не было.
       В конце 1980-х гг. с учетом "фланговых ограничений" готовящегося к заключению Договора об ограничении обычных вооруженных сил в Европе все соединения 6-й ОА были подвергнуты сокращению - две мотострелковые дивизии преобразованы в базы хранения вооружения и военной техники, а три (54-я, 111-я, 131-я Печенгская) - переведены на "северный" штат, причем в полном объеме бронетехникой для мотострелков стала располагать только 131-я мотострелковая Печенгская дивизия (по март 1957 г. - 45-я стрелковая Печенгская дивизия), дислоцированная в Мурманске.
      На 19 ноября 1990 г.. 6-я общевойсковая армия располагала всего:  200 танками, 870 боевыми бронированными машинами (включая ПТ-76), 288 орудиями, минометами и РСЗО, а также 7 боевыми и 11 транспортными вертолетами армейской авиации.
 
      Мой отец майор Николай Лазаревич Никончук к этому времени военную службу проходит в Бресте в штабе 50-й мотострелковой. Наша связь с Заполярьем уже закончилась, а история военного противостояния с ненавистным Западом продолжается. Отцу конечно тогда было интересно, что же сейчас о 131-й мотострелковой дивизии слышно? Мы снова обратимся к воспоминаниям генерала армии Варенникова В.И. тогда командовавшим 61-м мотострелковым полком.

     

   На снимке (слева направо): полковники Бойко, Варенников, генерал-майор Ягленко, полковник Молокоедов, генерал-полковник Казаков. 1960 г.

 "В начале мая 1960 года среди дня подняли нашу  Печенгскую 131-ю дивизию и приказали вывести в запасный район. Казаков приехал к нам в 61-й полк только с двумя офицерами — своим и из штаба дивизии, который знал дислокацию войск. Полк поднялся хорошо и полностью вышел из военного городка. Генерал обошел весь парк — ни одной боевой машины не было обнаружено. Затем приказал отвезти его в запасный район. Я следовал впереди, он, тоже на «газике», — за мной. Свернули с основной магистрали и, проехав 100—150 метров, остановились на сопке с плоской верхушкой (в виде площадки). Отсюда практически просматривался весь район полка, и я подробно доложил генерал-полковнику Казакову, где расположено каждое подразделение, и подсказал, что штаб полка рядом с нами, у подножия этой сопки. Но, чтобы туда попасть, надо проехать вперед, потом по этой же полевой дороге сделать петлю, и тогда мы окажемся внизу.
      — А зачем ехать? Спустимся здесь прямо вниз и будем в штабе. Я вижу людей и блиндажи.
      — Товарищ генерал, это не безопасно — уклон большой, около 40—45 градусов, да к тому же наст очень скользкий. Лучше проехать. Это минутное дело, — попробовал я отговорить его от затеи, но он был неумолим:
      — Что вы за кисейные барышни? Ведь вот он штаб, рукой подать! Под самым носом, а вы предлагаете делать крюк, объезжать.
      — Но, понимаете, слишком уж крутой склон. Здесь невозможно благополучно спуститься...
      — А, ну вас! — махнул генерал рукой и решительно сошел с дороги. Не успели мы что-то предпринять, как он уже сделал несколько шагов по склону, разумеется, сразу поскользнулся, свалился, как сноп, и, выставив вперед ноги, помчался вниз со скоростью звука. При этом полы шинели задрались и во время спуска развевались сзади, как шлейф у длинного старомодного женского платья, а черные сапоги и синие брюки с ярко-красными генеральскими лампасами расчищали путь. Папаха, естественно, свалилась и катилась за ним. А он, как на митинге, размахивая руками, кричал:
      — Не турки — турки, а вы — турки!!!
      Естественно, мы все, не раздумывая, в тот же миг бросились вниз и кубарем полетели следом за генералом. Внизу помогли ему привести себя в порядок, а он, топая ногами, требовал, чтобы его немедленно отвели к начальнику штаба полка. Я предложил ему идти за мной.
      Можете себе представить: прошло лишь несколько минут, но штаб уже втянулся в свой район. Начальник штаба полка подполковник Песков, встретив нас, доложил генералу, что штаб прибыл в район в полном составе.
      Наши войска были приняты в состав Ленинградского военного округа с принципиальным заключением: «Боеготовы». А через несколько дней командиры дивизий уехали на сборы, которые проводились в Бобочино, под Ленинградом, командующим войсками Ленинградского военного округа генералом армии Н. И. Крыловым."

        Николай Иванович Крылов — поистине легендарная личность. Под Сталинградом он был начальником штаба 62-й армии (позже она стала 8-й Гвардейской) и даже несколько месяцев, до прихода В. И. Чуйкова, исполнял обязанности командующего армии. Затем в ходе Великой Отечественной войны успешно командовал 21-й и 5-й армией. Его войска отличились при форсировании Березины и в Восточно-Прусской операции, за что он получил Золотую Звезду Героя. А вторую такую звезду ему вручили за классическую операцию по разгрому Квантунской армии милитаристской Японии на Дальнем Востоке. После войны командовал Дальневосточным, Уральским, Ленинградским и Московским военными округами.
      Но самое главное — он был одним из родоначальников Ракетных войск стратегического назначения. Прокомандовал ими почти 10 лет, являясь главнокомандующим РВСН — заместителем министра обороны СССР. События 1937—1938 годов в отношении военачальников обожгли и его жизнь. В личных беседах он рассказывал, как работал грузчиком на Волге — носил четырех-пятипудовые мешки. «Вот поэтому у меня и такие ноги», — говорил он. А ноги у него действительно были мощные. Да и вся фигура — внушительная, сильная, лицо с крупными чертами, очень внимательные глаза, — все производило ощущение большой силы. Это был самородок — крепкий и духом, и телом. Имея за плечами высшее образование (окончил институт), он военную подготовку прошел только на курсах «Выстрел» и все. Однако много работал самостоятельно и в оперативном искусстве был незаурядной личностью. Неспроста Малиновский, являясь министром обороны СССР, в одной из характеристик на Крылова сделал такую запись: «Военных академий не кончал и в них ненуждается».
 
      Из воспоминаний В.Варенникова:
      "Личная встреча с Крыловым у меня произошла летом 1960 года. Мы уже привыкли к своему новому положению — к тому, что находились в составе Ленинградского военного округа (ЛенВО). Как-то звонят из Мурманска и говорят, что к ним в штаб армии приехал командующий войсками ЛенВО и намеревается поехать к нам в Печенгу.
      — Смотри, будь начеку. Ты же знаешь машину командарма — черный ЗИМ. Ну, вот эта машина и, я думаю, еще пара «Волг» за ним будут мчаться. Как увидишь «кавалькаду» — значит, он. Однако вам позвонят, когда выедут.
      Естественно, я обошел все свое «хозяйство», дал необходимые указания. Побывал на стрельбище (а это буквально через дорогу), вижу — занятия организованы хорошо. Успокоился, поднялся к себе в кабинет и, ожидая звонка, стал готовиться к возможному докладу. И хотя знал обстановку хорошо, детали все-таки уточнял — командующий войсками все может спросить. Вдруг — звонок. Беру трубку:
      — Слушай, — говорит комдив Ягленко, — там у них в Мурманске чудеса: говорят, что потеряли командующего войсками округа. Мотор забарахлил, и, пока ремонтировали ЗИМ, генерал армии Крылов исчез, и никто не знает, где он.
      — Я этого не представляю. Там же есть служба? Не мог же он выйти незамеченным!
      — Я тоже так думаю. В общем, начало его поездки хреновое, не в нашу пользу.
      Это меня взвинтило: как можно потерять командующего? Что он вообще подумает о войсках, если даже в штабе армии такой базар?! Человек первый раз к нам приехал.
      Предчувствуя недоброе, я вышел из штаба, прошел контрольно-пропускной пункт и направился на стрельбище. Машинально посмотрел на дорогу. Справа на затяжном крутом спуске, с явным нарушением, не обращая внимания на установленный знак ограничения скорости, мчался «газик». «Вот же, разгильдяй, — подумал я. — Ведь это же ЧП. Как подъедет, «волью» и водителю, и старшему машины». Остановился у дороги и стал поджидать. Метров за сто я уже стал угрожающе махать рукой, а в 30— 50 метрах погрозил кулаком. «Газик» промчался мимо меня, как метеор. Но вдруг начал резко тормозить, так что его даже немного развернуло. «Ну, я им сейчас дам!» — подогревая себя, я быстро шел к «газику».
      Тут передняя дверца у машины открылась, однако никто не появлялся. Я подошел, и первое, что бросилось в глаза, были лампасы, четыре генеральских звезды на погоне (генерал армии), две Звезды Героя Советского Союза и большая планка государственных наград. «Так это же командующий!» — дошло до меня, и вместо нагоняя лихачам пришлось представиться, как положено по Уставу.
      — Вы всех так встречаете — с кулаками? — не удержался высокий гость.
      — Товарищ командующий, у нас на этом спуске, который вы проехали, частенько бывают дорожные происшествия из-за того, что водитель не может справиться с управлением. Поэтому мы перед спуском поставили два знака: предупредительный, что сильный уклон, и второй — ограничивающий скорость до 50 километров. У вашей машины скорость была в два раза больше. Это вынудило меня к таким жестам.
      — Понятно. Но у меня классный водитель.
      Я глянул на солдата — грязный, зачуханный, просто срамота. «Где он такого выкопал?» — подумал я, но ничего не сказал. А солдат, не поворачивая к нам головы, хитровато смотрел прямо.
      — Значит, это первый полк вашей дивизии по пути из Мурманска в Печенгу?
      — Так точно.
      — Вот и хорошо. Пойдем и познакомимся. А что за стрельба под сопками?
      — Это наше стрельбище. Идут занятия.
      — Мы туда не пойдем. Меня интересует, как устроены солдаты и офицеры, какие условия жизни, быта и учебы. Пойдем в городок.
      На ходу генерал сказал мне, чтобы никто никаких команд не отдавал — все должны заниматься своим делом. И чтобы никто не звонил ни в Мурманск, ни в Печенгу о том, что он здесь. Я знаком подозвал к себе дежурного по полку и, немного приотстав, передал ему вполголоса распоряжения командующего.
      Перед нами открылись ворота. Командующий вошел в черту городка и остановился, не задавая никаких вопросов. Долго и внимательно рассматривал все строения. Я попытался давать пояснения, но он меня остановил и сказал, что все видит.
      Пошли в штаб.
      Дальше командующий с удовольствием прошелся по бетонной широкой и длинной центральной дороге (по eе обочинам мы посадили небольшие березки) и по плацу. Потом мы отправились в городок и внимательно осмотрели весь жилой фонд для офицеров, зашли даже в две квартиры, чем вызвали переполох у хозяек. Точно так же обошли солдатские казармы, столовую и клуб.
      На обед мы поехали к речке. Там все было приготовлено, и даже спиннинги. Крылов сказал, что обед начнется только тогда, когда поймаем хоть одну рыбину. Увы, идти на крючок рыба долго не хотела. Однако судьба все же сжалилась над нами — поймали не просто рыбину, а семгу килограммов на пять-шесть. На костре в чугунке вода уже кипела, и, пока мы занимались закуской, уха поспела. Николай Иванович всегда ел с аппетитом, обильно. Видать, и сама фигура того требовала.
      На прощание командующий войсками сказал, что вот когда мы весь комплекс здесь как надо отстроим, тогда он встретится с офицерами и всем личным составом. А потом отбыл в штаб дивизии в Печенгу.
      Но тут фортуна опять подкидывает неожиданность — меня назначают заместителем командира 131-й мотострелковой дивизии (т. е. к Ягленко), а на полк ставят Фомичева.
      В эти же майско-июльские сроки в Петрозаводске ликвидируется управление Северного военного округа. На его базу переезжает управление 6-й армии. А в Мурманск переводится штаб 131-й мотострелковой дивизии, который занимает здание 6-й армии. К этому же времени местная (г.Мурманск) 116-я мотострелковая дивизия расформировывается. В штат 131-й мсд вводится несколько офицеров (в том числе заместитель командира дивизии — как старший), которые отвечают за мобилизационную работу, имеющую цель — развернуть 116-ю мсд, когда это потребуется. А вот какая тогда была обстановка в мире:
       20-25 июня 1960г. состоялся съезд румынской компартии в Бухаресте, на котором Хрущев выступает с осуждением китайской политики.
       В июле ввиду объявленного Соединенными Штатами эмбарго против Кубы СССР обязуется покупать кубинский сахар.
      Хрущев прозрачно намекает на реальную угрозу войны в случае вооруженной агрессии на Кубе. Нам сахар нужен, а вы тут нас «эмбаргом» пугаете!
      15 июля. Хрущев выступает в поддержку режима Патриса Лумумбы в Бельгийском Конго, а 18 августа из Китая отзываются все советские специалисты и технический персонал.
      10 ноября - 3 декабря состоялась Всемирная конференция в Москве, на которую съехались представители 81 коммунистической партии. Несмотря на серьезные расхождения между СССР и Китаем (к которому присоединяется Албания), Хрущеву удается убедить участников конференции принять нужное ему постановление во имя сохранения единства международного коммунистического движения.

       Итак, штаб 131-й дивизии размещается теперь в Мурманске.
      «… а следовательно, и квартиры все мы получили в городе. Однако главные силы дивизии оставались в Печенге, и, конечно, ими надо было управлять на месте, а не из Мурманска. В связи с этим принимается решение о создании оперативной группы дивизии за счет всех ее служб во главе с заместителем командира дивизии, т. е. во главе со мной.
      Во всех службах предусматривалась ротация офицеров, лишь я оставался на постоянной основе в Печенге. Мне разрешалось иногда на субботу и в воскресенье выезжать в Мурманск к семье. Было сложно. Но другого выхода не было.
      Однако и это не все. С конца лета 1960-го и до нового года у нас не было командира дивизии. В августе генерала Ягленко назначили заместителем командующего 6-й армией по боевой подготовке, и он уехал в Петрозаводск.
 
             На фотографии генерал-майор В.Т.Ягленко (справа) со своим замом полковником Варенниковым В.И.

      

       Вместо него должен был приехать на дивизию полковник В. К. Мерецков (сын маршала Советского Союза Мерецкова) который был в то время заместителем командира дивизии в Группе Советских войск в Германии. Однако проходит месяц, второй, третий, а он не появляется. Я исполняю обязанности командира дивизии. Естественно, с учетом новой  дислокации войск, нового масштаба работы, да еще без одного постоянного руководителя в Печенге, на которого можно было бы положиться, мне приходилось чертовски трудно.
      Тереблю кадры, мне отвечают:
      — Дело в том, что приказ министра обороны уже будто состоялся и к нам должен был ехать Владимир Мерецков, но, учитывая его «пролетарское» происхождение, сложные климатические условия, а также то, что дивизия по многим показателям «тяжелая» — сейчас его сняли с этого назначения и подыскивают ему дивизию в средней полосе. А сюда начали подбирать там же в ГСВГ нового кандидата.
       Действительно,  к концу 1960 года приезжает из ГСВГ командовать дивизией полковник Сергей Иванович Молокоедов. У нас была самая горячая пора подготовки к учениям. При этом было не столько сложно подготовиться войскам и штабам, сколько подготовить фонд для размещения всего штаба руководства и исследовательской группы. Всего ожидалось более 150 человек в ранге от полковника до генерала армии, не считая руководителя учениями. И всем нужны удобства и машины.
       Одним из первых приехал генерал армии Жадов — первый заместитель Главнокомандующего Сухопутными войсками. Конечно, такие фигуры такого масштаба надо было не только принять, разместить, обеспечить транспортом, но еще и чем-то занять. С этой целью я при начальнике гарнизонного Дома офицеров (Самылов) создал группу, которая должна была предлагать различные варианты поездок: по населенным пунктам (Никель, строящийся Заполярный, Луастари, Лиинахамари); по местам боев в годы Великой Отечественной и т. д.
      К концу зимы все было готово. Дивизию вывели в исходное положение для наступления. Все пункты управления заняты командирами и штабами, все готовы к действиям. Тут мне дают команду, чтобы я прибыл в Мурманск. А в штабе дивизии только дежурная служба — «все ушли на фронт»! Дежурный по штабу говорит, что звонили из Ленинграда и приказали, чтобы я лично позвонил командующему войсками. Командующим округа уже стал генерал армии М. И. Казаков, а Н. И. Крылов уехал командовать Московским военным округом.
      Звоню по «ВЧ» правительственной связи. Отвечает командующий. Я ему представляюсь и говорю, что получил команду позвонить ему.
      — Верно. Я такую команду давал, — окая, сказал командующий (он был вологодский). — Какая обстановка?
      Я подробно доложил о дивизии, о штабе руководства и других военачальниках, о том, что мы готовы встретить маршала.
     — Вот об этом я как раз и хотел поговорить. Поскольку вы те края знаете хорошо, будьте постоянно с Чуйковым Василием Ивановичем и давайте ему пояснения. Завтра утром он приезжает поездом. Вы встретите его вместе с руководством области и будете его сопровождать. Первым делом его надо повезти в Печенгу, в штаб руководства. Он даст там указания. А потом — по его плану. Учение продлится неделю. В субботу — разбор, а в воскресенье надо организовать ему охоту на медведя. У вас есть медведи? Он любит поохотиться.
      — Медведи-то есть, но сейчас такая пора, что сделать это очень сложно. В берлогах медведи сейчас.
      — Не спеши, в каждом облисполкоме есть отдел, который занимается охотой. Свяжитесь с ним и скажите, что очень надо.
      Они постараются и сделают. Можете передать просьбу от моего имени. Но чтобы были соблюдены меры безопасности! И, конечно, важно, чтобы убил медведя именно Василий Иванович.
       У меня и без медведя было полно забот, а тут еще это! Если бы дивизия не была задействована, то вопросы решались бы проще — офицеры управления дивизии и некоторых полков могли быть использованы для оказания помощи в работе штаба руководства и исследовательской группы (ведь они в этих краях впервые, поэтому их надо консультировать, помогать).
      Однако все подчистую ушли на учение.
      Но коль поставлена задача еще с медведем — поехал в облисполком, познакомился со специалистами этого дела. Говорю:
      - Так, мол, и так, нужен медведь живой.
      Те смеются:
      — Да вы что, военные, неужели не представляете, что зимой у нас в Заполярье охота на медведя вообще исключена?
      — Ребята, надо! — сказал я и поведал о свалившейся на мою голову «боевой задаче», добавив, что, очевидно, Василий Иванович Чуйков попросил об этом командующего войсками округа. - В выходной день.
      — Да чего уж там… Надо так надо. Вот только где его взять, этого медведя? В этом году шатунов мало, да и охотиться на них надо с вертолета. Маршал с вертолета никогда в медведя не попадет, даже если тот не будет убегать, а ляжет или сядет. Ну, а найти берлогу с медведем здесь поблизости, да еще после такой снежной зимы, почти невозможно. Но  даже если мы ее найдем, то от дороги до берлоги надо добираться на лыжах километров 10—15.
      — Хорошо, — лыжи мы найдем.

***

       Маршал Советского Союза Чуйков В.И.

      Но вернемся в Мурманск, на перрон вокзала.
      — Ты кто? Заходи в вагон.
      — Заместитель командира 131-й мотострелковой дивизии.
      Жесткие вопросы большого начальника, экспромт в ответах подчиненного. Наконец мы с маршалом добрались до Печенги.
    Маршал Чуйков встретился со штабом руководства. Ему доложили, что дивизия выведена в исходное положение, всем участникам учения вручены необходимые документы, командир дивизии принял решение начать боевые действия и готов это решение доложить. После этого будут отданы распоряжения в войска, и начнется организаторская работа по подготовке частей дивизии к наступлению. Чуйков поехал на командный пункт дивизии заслушивать командира дивизии.
      Полковник Сергей Иванович Молокоедов в должности командира дивизии до начала учений был всего несколько недель. Читатель, особенно военный, может себе представить сложность его положения. Не только полное незнание особенностей Заполярья, но незнание состояния частей дивизии, незнание возможностей и способностей каждого командира части, да и отсутствие времени на совместные с ними и со штабом дивизии тренировки! И в этих условиях выйти на дивизионные тактические учения, да плюс к тому — исследовательские, которыми руководит В. И. Чуйков, — это очень сложное испытание. Тем более что по ряду фрагментов, представленных выше, читатель может представить эту фигуру.
      Маршал Василий Иванович Чуйков спросил Молокоедова, готов ли он доложить свое решение, тот ответил утвердительно. Маршал разрешил докладывать. Сергей Иванович толково доложил сложившуюся обстановку, выводы, полученную задачу и приступил к изложению решения. Через некоторое время маршал вдруг задает командиру дивизии вопрос:
      — Полковник, ты хочешь командовать дивизией?
      — Так точно!
      — Продолжай.
      У всех присутствующих, в том числе у членов штаба руководства, — круглые глаза. Все переглядываются, что-то шепчут друг другу, но никто не может понять, чем вызван такой вопрос — вопрос на грани: быть или не быть! Я тоже быстро - быстро перебираю в памяти все, что уже было сказано Сергеем Ивановичем, и не могу с самых придирчивых позиций понять, где он сделал осечку.
      А Молокоедов после такого удара сразу взмок, но все еще уверенно продолжил свой доклад. Минут через пять маршал опять обращается к Сергею Ивановичу:
      — Полковник, я тебя вторично спрашиваю: ты хочешь командовать дивизией?
      — Так точно, товарищ маршал Советского Союза, хочу!
      — Продолжай.
      Каждый раз, когда маршал говорил: «Продолжай», все облегченно вздыхали, но так и не могли понять, где прокол. А маршал каждый раз опускал глаза в очках в свою тетрадь и что-то там непрерывно писал. Со стороны можно было подумать, что он занимается совсем другим делом, фактически же он очень внимательно слушал докладчика. А тот — уже не красный, а совсем белый, мокрый — достал носовой платок, вытер лицо и шею, чтобы хоть как-то прийти в себя после второго удара. Но не тут-то было. Через две-три минуты Чуйков, отбросив тетрадь, резко рявкнул:
      — В конце концов, полковник, ты хочешь командовать дивизией или нет?
      Все и всё замерло. Это конец. У меня все похолодело: неужели Чуйков его снимет? Ведь человек только принял дивизию!
      Да и никакой крамолы в докладе полковника я не увидел.
      А Сергей Иванович не сказал, а выдохнул:
      — Хочу, товарищ маршал, хочу...
      — Так если хочешь командовать, то почему у тебя морской десант высаживается раньше перехода главных сил дивизии в наступление? Мы же с этим государством не в состоянии войны! Другое дело, что на его территории сосредотачивается группировка войск стран, с которыми мы уже воюем, и принято решение внезапным ударом ее разгромить. Но переход государственной границы — это прерогатива правительства, а не ваша, полковник. Метод и место высадки нормальные, а время не годится. Вам дадут добро на начало действий только после того, как правительство объявит, что мы с этой страной в состоянии войны, поскольку она нарушила наш договор о недопущении на свою территорию войск других государств. Переделайте эту часть, и тогда мы вас будем слушать, — заключил маршал.
      Учение прошло напряженно, но без особых потрясений. Конечно, маршалу В. И. Чуйкову хотелось, чтобы войска действовали активнее, но фактически с техникой, тем более тяжелой, они могут продвигаться только на дорожных направлениях. Обходящие отряды могли быть только легкими и состоять, как и в прошлом, из подразделений на лыжах и волокушах. А в начале зимы, когда снег еще не глубокий, и весной, когда снега много, но уже образовалась твердая, заледеневшая корка наста, могут быть использованы отряды на ГТС.
      В ходе учения в основном исследовались вопросы тактики и оперативного искусства. Какое они нашли окончательное выражение в выводах — нам так и не удалось услышать.
      Исследовательское учение, проведенное Чуйковым, было оперативно-тактическим. Оно решало вопросы,— как надо отсекать противника от моря и как его загонять в тундру, какие при этом должны быть методы и способы действия войск — подразделений, частей, соединений.
       Однако на разборе этих учений мы не услышали выводов исследования. Возможно, нам и не должны были сообщать эти выводы, вероятно, требовалось еще обрабатывать весь накопленный фактический материал учений. Очевидно, поэтому и разбор носил другую направленность— разбирались детально действия войск, штабов и командиров. Ну, а тональность оценок в устах В. И. Чуйкова всегда одинаковая — беспощадная, безжалостная критика.
      Главным недостатком считалось то, что все и всё привязано к дорогам, а темпы наступления — крайне низкие. «Нет свободного, смелого маневра, выхода во фланг и тыл противнику», — говорил Чуйков. А мы сидели, слушали и думали: а как его совершить в зимних условиях с той техникой и вооружением, которое у нас имеется? Будь у нас аэросани или гусеничные вездеходы с крайне малым удельным давлением на грунт — другое дело. А с теми средствами, что мы имеем, — это просто невозможно.
      Но маршал делал другой вывод: причиной всему этому является слабая обученность войск и отсутствие творческого мышления у командиров и штабов. Кто виноват? Командование 6-й армии и лично командующий армией генерал Лосик!
      Лосик, конечно, тяжело переживал те беспощадные несправедливые удары, которые наносил Чуйков. Крупные слезы катились по щеке, и Лосик их не смахивал. Я смотрел на него, сам переживал, но и думал: «Что же ты, боевой генерал, Герой Советского Союза, сидишь и слушаешь все это? Почему не встанешь и не уйдешь, если не можешь оборвать маршала? Почему терпишь?»
      А он сидел и терпел. Так уж устроен. У каждого в этом отношении свои взгляды.

      Периодически проверяли дивизию и армейские начальники. Как правило, это был заместитель командующего армией по боевой подготовке генерал-майор В. Т. Ягленко — бывший командир этой дивизии. Частенько с его приездом в нашей жизни тоже появлялось оживление. Вот один из примеров.
      Приезжает Ягленко. Большая часть комиссии во главе с ним отправляется в Печенгу, а часть остается в Мурманске для проверки местного гарнизона.
      Началось со строевых смотров полков. Приехали мы в танковый полк. После определенного церемониала с выносом боевого знамени приступили к опросу личного состава — есть ли у кого жалобы и заявления. Обычно он проводится отдельно по категориям военнослужащих: вперед выходят старшие офицеры полка и стоят в одной шеренге, в нескольких шагах от них — младшие офицеры, остальной личный состав остается в строю на месте. Закончив опрос старших офицеров, Ягленко начал обходить шеренгу младших. Я, естественно, рядом, тут же кадровик и представители разных служб. Дело подходило к концу, как вдруг нам попадается старший лейтенант, которому уже за 40 лет. Ягленко остановился и удивленно смотрит на него, а затем, чтобы как-то смягчить обстановку, говорит ему:
      — Ну, я смотрю, ты карьерист!
      — Так точно. Вся карьера из одной только ступеньки — взводный командир.
      — Так когда ты окончил училище?
      — Как когда? Мы же с вами не только одно училище окончили, но и учились в одной роте. Вы что, меня не узнаете?
      Старший лейтенант еще раз назвал свою фамилию и имя. Ягленко достал из кармана большой носовой платок и долго сморкался, вытирая заодно и глаза.
      — Вот дела-то какие. Это же надо?! Ну, а как это так получилось? — допытывался генерал.
      — После училища четыре года войны. Потом попал служить на Украину. В одном полку прослужил долго, вдруг дивизию расформировывают. У меня взвод был отличный. Переводят в другую дивизию. Пока там служил — хвалили. Потом кадровики говорят, что я долго служу на Украине — надо в Заполярье. Приехал в 67-ю стрелковую дивизию. Затем она стала 116-й мотострелковой. Шесть лет оттрубил — дивизию расформировали. И вот два года служу  в 131-й!
      — Но ты же знал, что я командую этой 131-й дивизией?
      — Конечно, знал.
      — Почему же не пришел или не прислал письмо?
      — Да зачем приходить? Уже увольняться пора.
      — Нет, нет! Мы хоть как-то это дело поправим ».

      Нежные отношения к подчиненным – приятная в армии неожиданность. А как интересно с этим у вероятного противника?  И как вообще нам относиться к будущим врагам?
      Главное разведывательное управление СА и ВМФ (ГРУ) на этот вопрос  нам ответ не дает – это не его сфера деятельности, да и Главное Политуправление армии не заостряет на этом внимание. Поэтому мы еще раз посмотрим кинофильм о злодеяниях немцев во время второй мировой войны и отметим для себя ещё и безжалостность американцев уже в конце этой войны к японцам. Вспомним свирепость тевтонских рыцарей и татаро-монгольских завоевателей, ужаснемся кровожадности турков на средиземноморье и французов на белорусских и смоленских просторах в средние века. Какие ещё доводы привезти? Разве можно лобзаться с этими нелюдями? А что об этом сказано в доктрине нашего государства?
       Ещё Ленин в своих работах писал: «…никаких поблажек империалистам, никаких уступок!». Исключением тогда был только Брестский мир, лишивший нас громадной территории и былого имперского военного могущества. Но дальше – больше. В июне 1960 года мягкий либерал Хрущев выступил с заявлением о необходимости "дальнейшего развития" марксизма-ленинизма с учетом изменившихся исторических условий. "Мягкая" политика в отношении США вовлекла Хрущева в скрытую, хотя и жесткую идеологическую дискуссию с китайскими коммунистами, которые ещё раньше осудили переговоры Советского Союза с Эйзенхауэром и не признали предложенной Хрущевым версии "ленинизма".
       Но  Н.Хрущёв в отличии от китайцев понимал: выживших в ядерной войне не будет!  В 1960-м, прилетая на очередное заседание Генеральной Ассамблеи ООН, он как наивный ребенок будет искать пути спасения мира, сложившегося после второй мировой войны. В завершении своей поездки Хрущев, подобно небесному грому,  повергнет в шок зарубежное сообщество:
       «Наши вооруженные силы на сегодняшний день являются самыми мощными и современными, но мы этим не кичимся. Мы предлагаем всем странам, в том числе и США: полностью ликвидировать армию и всякого рода вооружение, распустить сухопутные силы и уничтожить  флот, сломать крылья авиации,  отпустить по домам всех солдат (прим. автора: видите, о ракетах пока  ни слова!)».
      Что это, блеф? Наверное, в какой-то степени да! Но не был Никита Сергеевич  простаком, он уже знал - сила в ядерном паритете на земле пошла в другую сторону, США, как гегемона ядерного оружия, больше не существует. А созданные в СССР РВСН противнику никогда не увидеть, они надежно замаскированы, зарыты в земле, зашторены в лесах, погружены в морские глубины. Уже тогда в его голове появилась  крамольная мысль, а не поставить ли втихую ракеты ещё и на Кубе!

***

      27 октября 1960 года государственная комиссия приняла в постоянную эксплуатацию железнодорожную линию Кола—Печенга. Древнейшие русские населенные пункты на Мурмане получили удобную и мощную сухопутную коммуникацию. Военные гарнизоны получили удобный путь для своего снабжения. Морской путь через Рыбачий теперь для всех стал не так уж и важен.
        В ноябре 1960 года, после трехнедельной дискуссии, съезд представителей коммунистических и рабочих партий всё же принял компромиссное решение, позволявшее Хрущеву вести дипломатические переговоры с американцами по вопросам разоружения и мирного сосуществования, призвав его при этом всеми средствами (кроме военных) активизировать борьбу против самой сути капитализма.

***

      ...Уходят в прошлое последние минуты 1960 года. Радио только что донесло приветствие правительства народу-труженику. Слава советским строителям, слава советским ученым, слава нашим колхозникам и рабочим! Слава советским женщинам! А вот и другая свежая новость – деноминация! Отныне 1 советский рубль – это 10 копеек!  Всё так интересно, заманчиво. До распада СССР оставался 31 год… Слава Советской Армии!

       В этот хрущёвский период, мой отец, как и сотни тысяч других военнослужащих Советской Армии, уже знал, ему пора заканчивать ратную государеву службу. Будучи офицером разведки 50-й мотострелковой Сталинской дважды Кразнознаменной, орденов Суворова и Кутузова дивизии (штаб располагался в Бресте на ул. Леваневского, 5) батька  в последний раз «добивал» раздел боевого планирования местного мотострелкового соединения. Новый учебный 1961-й  год не за горами!
      «Для мотострелковых полков (148-й, 150-й, 152-й) продолжаем  отрабатывать задачи наступления, но и об обороне забывать нельзя! 69-му танковому, 93-му артиллерийскому и 830-зенитно-артеллерийским  полкам задачи по их специфике. Батальону связи (80-й), саперному батальону (56-й) и 246-му отдельному вертолетному звену откорректировать  все варианты предполагаемых  боевых действий, быть готовым к реальному применению своего потенциала в любых географических координатах»!

      В редкие минуты отдыха, батька нет-нет да вспомнит свои заполярные годы службы, напишет очередную поздравительную открытку своим  сослуживцам: Воробьёву, Цветкову, Савушкину, Бачинскому, Дудченко, Варенникову, Самылову, Ягленко… 
     Любил он это делать, своим каллиграфическим почерком он  творил из почтовых отправлений произведения исскуства:
      «…до конца года  обещают отправить в запас. Скоро   буду гражданским человеком… Всё у меня идет нормально и семья живет  уже не на частной квартире, а в коммуналке. Недавно (20 сентября 1960) второй сын родился – Виктор. Старший Николай (то есть я), успешно учится в пятом классе 8-й Брестской школы… С Наступающим Новым годом! Счастья и здоровья».
      Частенько к посланиям он пририсовывал незамысловатые декорации: хвойные лапы, надувные шары, бреющие в полете самолетики и разбивающие морские буруны кораблики.

      Действительно, за  несколько  дней до Нового 1961 года хрущёвское сокращение пришло и в Брестский гарнизон. Надо полагать, ни имения, ни земли, ни коня отставной старший офицер Никончук не получил, не то уже было время. А ведь за это  безземелье и боролись под руководством Ленина в 1917 году!
     -Вот тебе пенсия,  живи и радуйся.

      И действительно, чего не радоваться мирной послевоенной жизни, тем более в прекрасном и уютном Бресте. Здесь в ту пору  и мясо и колбаса водилась. Туговато,  правда, было с жильем, но не всё же сразу. Дайте время, настроят вам всем отдельных квартир! Пусть они будут пока не соизмеримы по санитарным нормам – обычными «хрущевками», но все же уже не коммуналками!

      А как там друг отца Василий Цветков поживает? Конечно он  уже не в Мурманске. А где? Вот что  отцу пишет коллега по Заполярной службе Василий Цветков:
      «Николай, привет! Как вы там с Дусей обустроились, мне тоже с Белорусским военным округом повезло,  сел, как говорят, в последний вагон. Предложили  г.Слоним, Гродненской области и моя Маруся с радостью согласилась. Там стоит 28-я танковая дивизия, а ты знаешь, мне с мотоциклами и танками никак не разминутся в этой жизни. С заменой из Заполярья сейчас стало гораздо труднее. А какой дурак не хочет перевестись в более умеренные широты?  В этом плане наш бывший комдив Чайка  к нам офицерам был всегда непреклонен и строг – «Только через мой труп!».   Но я оттуда вырвался живым!».
 
Майор Никончук Николай Лазаревич
       (ещё в Жуковской форме)

    
 Майор Цветков Василий Ефимович
     (уже в форме Малиновского)

  В июне 1961 года Хрущев встретится с президентом США Дж. Кеннеди и вновь выскажет ему свои требования по Западному Берлину,  стоящему костью в горле Восточной Германии. Не помогло. За ночь 13 августа в Берлине была поставлена разделительная стена: 3,5 метровый бетонный забор, металлические сетки, разделительные рвы, сторожевые вышки… Эта стена прослужит без малого двадцать лет. С объединением Германии в 1989 году стена рухнет. А в 2012 году, находясь в Берлине, я посетил эти исторические места:


 
Здесь раньше проходила  Берлинская стена

 
На память я решил наступить на след бывшей стены с табличкой «1961-1989»

А это я с дочкой Катей возле Бранденбургских ворот

           К концу 1961 года советская внешняя политика стала предельно жесткой. Уже в сентябре СССР прервет трехлетний мораторий на испытания ядерного оружия, проведя серию термоядерных взрывов на Новой Земле.
     Из воспоминаний генерал-лейтенанта Г.Г.Кудрявцева, бывшего начальника ядерного полигона Новая Земля:
           В середине июля 1961 года я был вызван в Москву, где только что было проведено правительством во главе с Н.С. Хрущёвым совещание с атомщиками, руководителями научных учреждений и министерств, представителями армии и флота по вопросу предстоящих испытаний. На одно из закрытых совещаний в Минсредмаше был приглашены и я. До меня было доведено решение правительства о прекращении моратория на ядерные испытания в СССР, а также план основных работ на Новоземельском полигоне. Подтверждён и срок готовности полигона — 1 сентября. А вскоре из Москвы мы получили разрешение на проведение 10 сентября первого ядерного взрыва в 1961 году, мощность которого была несколько больше мегатонны.
        Планировалось также проведение испытание армейской оперативно-тактической ракеты с ядерной боеголовкой.
       Ракетная часть сухопутных войск прибыла на полигон за месяц до этого. Совместно с инженерными частями полигона  подготовила позицию для пусковой установки, расположенную в 30 километрах севернее посёлка Рогачёво, куда построили дорогу с несколькими мостами через небольшие речушки. Ракеты с ядерными боеголовками собирались в специальных помещениях полигона. В Южной зоне ракетчиками вместе с полигоном, на расстоянии около 100 километров от мест стартовой позиции пусковой установки, была создана мишенная обстановка, с использованием некоторого вооружения сухопутных войск.
        После проведения испытания армейской оперативно-тактической ракеты на нашем полигоне были проведены испытания нескольких баллистических ракет Ракетных войск стратегического назначения. К этим испытаниям полигон тщательно готовился. Запуск ракет производился с материка, т. е. непосредственно со своих боевых стартовых позиций.
       Руководителем этих испытаний был назначен генерал-полковник Ф.П. Тонких. Перед началом испытаний штаб РВСН запросил полигон дать точные координаты центра боевого поля в Северной зоне, куда планировались пуски этих ракет с ядерными боеголовками. Проверив точность координат, я шифровкой сообщил их начальнику Главного штаба РВСН, а от него снова запрос: „Повторите точные координаты…!“ Мы на полигоне, естественно, были очень встревожены этим запросом. Я срочно вызвал своего заместителя Рахманова с картой и формуляром боевого поля. Проверили переданные координаты в моей предыдущей шифровке. Всё оказалось правильным. Мы снова подготовили шифровку и отправили её, но я попросил сообщить о причинах второго запроса. На этот раз мы подписали шифровку вдвоём с Рахмановым, на неё получили ответ, что в таких случаях они перепроверяют данные дважды. Мы понимали важность точности координат для ядерного взрыва, но признались, что мы здорово переволновались, получив такой запрос. Ошибка могла быть роковой. К нашему счастью всё обошлось хорошо.
       12 сентября около 10.00 на полигоне в северной зоне была испытана баллистическая ракета Ракетных войск стратегического назначения мощностью больше мегатонны. Её запуск производился на фоне учения под названием „Роза“ с боевой позиции на территории СССР. Полёт ракеты (боеголовки и последней ступени) и сам взрыв на опытном поле мы визуально наблюдали с командного пункта. В атмосфере за боеголовкой, которая шла впереди и выше, и за последней ступенью, тянулись длинные белые шлейфы. Полёт боеголовки и последней ступени засекла и вела радиолокационная станция ПВО, располагавшаяся в 100 километрах от места взрыва. Взрыв произведён в установленное время, на заданной высоте с незначительным отклонением от центра поля. По этому боевому полю и в его районе 16 сентября, а затем и в 1962 г., проведены испытания ещё нескольких баллистических ракет. Результаты этих испытаний по всем параметрам превзошли все ожидания учёных, испытателей и самих ракетчиков.
         23 сентября меня снова вызвали в Москву на совещание, которое проводил Е.П. Славский. После окончания совещания председатель комиссии рассказал о  „супербомбах“ от 20 до 50 мегатонн. Рекомендовал сделать расчёты и для большей мощности. Я, как сейчас помню, задал вопрос: „А куда же нам эвакуировать людей?“ А он ответил: „Это уже ваша забота. Обращайтесь в правительство! Я сам являюсь исполнителем“. Задавая свой вопрос, я имел в виду ядерную  бомбу в 100 мегатонн, о которой уже поговаривали в высоких кругах.
       Срок проведения этих испытаний планировался на конец сентября и начало октября. В узком кругу Главком ВМФ информировал меня, что правительство приняло решение провести на Новой Земле испытание ядерных зарядов большой мощности. Он высказал мне впервые, что некоторые из них должны быть взорваны к началу или в ходе 22 съезда КПСС, который состоится в Москве во второй половине октября.
           20 октября в Северной зоне успешно провели испытание заряда около 25–30 мегатонн.  С трибуны 22 съезда КПСС глава нашего государства Н.С. Хрущёв сказал:
           „Советское правительство вынуждено принять меры, чтобы обезопасить нашу страну от посягательств агрессоров и человечество от опасности новой мировой войны. Мы вынуждены приостановить сокращение вооружённых сил, запланированное на 1961 год, отсрочить увольнение в запас солдат и офицеров, возобновить испытания новых, более мощных видов оружия“.
        Мы продолжали готовиться к испытанию ядерной бомбы в 50 мегатонн. На аэродроме дежурил самолёт Ту-95-202 с подвешенной к фюзеляжу огромной бомбой, которая не вмещалась в бомболюк. 29 октября Государственная комиссия рассмотрела прогноз погоды на 2–3 дня и приняла решение о возможности проведения испытания в Северной зоне. В 08.33 утра 30 октября 1961 года долгожданный взрыв состоялся  на заданной высоте. Клокочущий ядерный шар быстро поднимался вверх и, превратившись в огромное ядерное облако, поднялся до 70–80 километров. „Москва. Кремль. Н.С. Хрущёву. Испытание на Новой Земле прошло успешно. Безопасность испытателей и близлежащего населения обеспечена. Полигон и все участники испытаний выполнили задание Родины. Возвращаемся на съезд. Москаленко, Славский. 30 октября 1961 года."

      На XXII съезде КПСС (1961 г.) Хрущев опять выступил с нападками на коммунистических лидеров Китая и Албании (которые на съезд не приехали).
      14 октября 1964 года Пленумом ЦК КПСС Хрущев будет освобожден от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС и члена Президиума ЦК КПСС. Его сменит Л. И. Брежнев, ставший Первым секретарем Коммунистической партии, и А. Н. Косыгин, ставший Председателем совета министров.

***

         Десять лет, проведённые мною на Крайнем Севере, памятны для меня. В какой-то книжке я прочитал слова принадлежавшие адмиралу Макарову С.О. «ПОМНИ ВОЙНУ!». Возможно, известный адмирал нередко употреблял это простое, несомненно, гениальное словосочетание. На стене Печенгского дома офицеров, в котором несколько лет проработала билетным кассиром моя мать, были изображены бюсты солдата и матроса  с автоматами на груди. Над пилоткой и бескозыркой красными буквами долго красовалось «БУДЬ БДИТЕЛЕН!». Первая надпись ненавязчиво призывает граждан помнить войну, вторая к бдительности. К чему? Для чего? Актуально ли это дело в наше - то, давно не пахнущее порохом время?
          Весь человеческий исторический процесс соткан из войн, и несомненное благо нашего относительно тихого периода уже давно обеспечивается ракетно-ядерным паритетом. Война пушек и пороха практически давно вытеснена. Известно, что история ничему не учит, а только наказывает за незнание её уроков. Люди забывают пророческие слова адмирала, снова продолжают возникать очаги реальных боевых действий, так называемые локальные войны, одолевает людей и терроризм, не имеющий границ. О текущем моменте мы прекрасно осведомлены средствами массовой информации.
       Так будем же все же бдительными, а точнее будем находиться в состоянии адекватного реагирования на текущий момент и ничего более. Попробуйте подойти к птичке, приблизитесь к ней на определённое расстояние, а если ближе, она обязательно среагирует, отлетит. Она всё понимает!
                     
      Выросший на Севере и полюбивший всем своим  детским сердцем Заполярье, за год проживания в Бресте я уже  привык и к родным белорусским местами, и к своим учителям, и к товарищам одноклассникам, и к друзьям-соседям по дому. Вот-вот и я запою в месте с батькой:
Родина моя - Белоруссия
Песни партизан, сосны да туман.

      -Может и он профессиональным военным станет, желательно инженером, что толку быть пехотинцем в наш-то век? – как в воду глядел  мой отец.
      О том, как мне пришлось стать командиром-инженером и связать свою жизнь с элитой Вооруженных Сил – ракетными войсками  стратегического назначения  написано мною в другой книге: «Женева 85». Почему так названа книга?
       Прочитайте и сами поймете… Ещё скажу. Мне,  связавшему свои зрелые годы с армией, через тридцать лет после увольнения отца тоже придется уходить в запас. Также как и ему, мне  в октябре 1991 года пощекочет нервы переломный период  нашей необъятной и многострадальной страны: та же деноминация, та же девальвация, опять новые рисунки на деньгах… Но это всё цветочки!  До распада СССР тогда оставалось всего несколько недель…

Если путь, прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если жизнь ты свою испытал, что почем, -
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,
Если руки сложа, наблюдал свысока
И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом, -
Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!
                                                          (В.Высоцкий)  

Из семейного альбома.

 
Сентябрь 2009. г. Брест, я на даче  с мамой
Евдокией Поликарповной

 
Июль 2010 г. Брест. Вот если бы посадить на эти фотостудийные стулья весь наш род…


 

В 2019 году Бресту исполняется 1000 лет.
Хотелось бы посвятить этому городу свою очередную книгу

( эпилог )