Бирюзовец 66-71
Сайт выпускников 1-го факультета Рижского Высшего Командно-Инженерного
Краснознаменного училища имени Маршала Советского Союза Бирюзова С.С.
Схема г. Рига п. Лиласте

Посвящается нашим родителям, учителям и первым командирам, тем, кто прошел Великую Отечественную войну, не просто прошел, а победил, при этом остался жив и дал жизнь нам.

 

Никончук Н.Н. Святая простота. Глава 15.

2013-11-26 14:13:29

( наверх )

Глава 15. 1958-й. Кто кого опередит.
 
                       Забота у нас простая, забота наша такая
                              Жила бы страна родная, и нету других забот!
                    И снег, и ветер, или звёзд ночной полет
                         Меня моё сердце в тревожную даль зовет
                                                                                   ( Л.Ошанин, 1958)


 

      Накануне Нового 1958 года по плану командующего войсками Северного военного округа с 131-й мотострелковой дивизией (бывшая 45-я стрелковая) было проведено тактическое учение. За основу руководство округа принимало стратегические выводы  сделанные ранее Р.Я.Малиновским: врага загонять в тундру, болота и вообще – к чёрту на кулички!
      К этому времени не только 45-я, но и  67-я стрелковая дивизия (новое наименование – 116-я мотострелковая) перешли на новые мотострелковые штаты. Больше техники, больше движения, меньше скучной окопной обороны. По замыслу учения, 131-я дивизия должна была изображать агрессивных НАТОвцев и из своего приграничного  района (Норвегия) перейти в стремительное наступление в общем направлении на Мурманск. При этом, противник должен был использовать две дороги: магистральную, действующую — Печенга — Мурманск и вторую — полевую, от Луостари через Большой Кариквайвиш к реке Титовка, а затем к реке Большая Западная Лица.
      -Вот что товарищи разведчики, - обратился комдив 131-й Ягленко к начальнику разведки Бачинскому и его помощнику Никончуку, - мы «синие» и наша задача предельно проста: сделать тупые рожи и прорвать тактическую зону «обороны противника». Рубеж прорыва - река Титовка, - Ягленко указкой прочертил на карте линию прорыва. Подбирайте  себе лучшие батальоны и вперед.  Потом, после вас, мы, уже  основными силами, разовьем ваш успех. Надо в кратчайший срок овладеть второй полосой обороны «красных» на рубеже Большая Западная Лица. Нам уже известно, что на противоположной стороне в качестве «обороняющегося противника» будет действовать 266-й мотострелковый полк наглеца Варенникова. Это 116-я мотострелковая дивизия Чайки. Знаю я этого Варенникова давно, амбициозный офицер! Надо будет ему  малость холку намылить. Используйте  штабную хитрость… Как Прутовых? Какие применить хитрости? Вам лучше знать! Применяйте тактику обходящих отрядов, ставьте дымовые завесы, ложные маневры…, но конечный итог должен быть един: не задерживаясь выйти к Кольскому заливу и овладеть Мурманским портом. Вот такая брат задача! Зима в разгаре, людей не поморозьте! Начальник штаба доложите обстановку по противнику и свои предложения!
      - Наши лыжники  в такой мороз длинных переходов не выдержат. У противника на вооружении  в избытке  ГТСы (гусеничные транспортеры северные), но опыта их применения у них пока мало. У нас этого добра тоже хватает, но мы ГТСы  месяц назад хорошо обкатали. Грамотно используя эти вездеходы, мы сможем решить исход противоборства в свою пользу. Без ГТСов по снегу далеко не попрешь, это лучшее средство для стремительных бросков, в том числе и по бездорожью. Противник же  ГТС в большей степени  будет использовать в виде тягачей для своей полковой артиллерии (раньше в зимнее время в стрелковых подразделениях орудия и 120-мм минометы ставились на лыжи).
      -Хорошая мысль, - похвалил свой штаб Ягленко. - Думайте ребята, как сахарку в баки ГТСов противнику подсыпать или ещё какую бяку выкинуть.
      -А может им в компот огурцов кислых надавить, чтобы все там поусерались? - съязвил мой уже возбужденный  батька.
      -Тоже верная идея Никончук, этим и займись!

      Идеолог «красных» Варенников в это время тоже не сидел сложа руки:
      - Наша оборона будет строиться на широком фронте, везде посадить стрелков, не получится, а посему из-за больших расстояний она будет  очаговой. Что кому непонятно? Мы создадим атакующим узлы сопротивления на дорожных и на наиболее доступных для них направлениях, перехватим дефиле и все командные сопки. Кроме того, нам необходимо создать сильный второй эшелон и резерв, а также заранее подготовить для отхода несколько рубежей в глубине. У нас товарищи есть два преимущества.
      -Какие?
      -По секрету. Первое — чтобы наступающая дивизия Ягленки не прошла, руководство учениями разрешило нам применять всё!
      -Как это всё?
      -Естественно, кроме применения боевого оружия и боеприпасов. Имеются в виду  различные обманные действия, контратаки на неожиданных направлениях, создание «огневых мешков» и т. п. На всем протяжении или в полосе действий войск будут окружные посредники, которые на  своих участках будут выносить соответствующий вердикт в пользу той или другой стороны. Но посредников  можно и прикормить хорошо, а? Коньячок, икорка, балычок... Кроме того, во всех подразделениях, начиная от батальона и выше, будут также и армейские посредники. Их тоже можно вытянуть на себя. Думайте!
Второе преимущество. Вы видите, сколько выпало  снега? Он наш союзник. ГТС нас спасет.

      В конце февраля учение началось. Снег, в связи с резким потеплением, спрессовался, и его можно было буквально резать или пилить. Причем верхний слой сантиметров на 30—50 был всегда свежим и рыхлым (на машине не проедешь), а глубже — это до трех и даже четырех метров — можно проделывать целые тоннели.
      В.И.Варенников в своих воспоминаниях пишет:
     «Учитывая, что полку для устройства всех рубежей было дано достаточно времени, мы смогли обстоятельно подготовиться. Как-то руководитель учения — командующий войсками Северного округа генерал-полковник Стученко приехал на наш командно-наблюдательный пункт. Перед этим мне позвонили: «Встречай». Стою на дороге один, а КП у дороги, жду. Подъезжают два автомобиля. Поскольку я был один, да еще в белом маскхалате, машины вполне могли проскочить мимо, не заметив, как я поднял руку. Машины остановились. Подхожу, докладываю командующему войсками, что полк находится в обороне и имеет задачу не допустить прорыва «противника» к Мурманску. Стученко вышел. Посмотрел вокруг — никаких признаков жизни. Была середина дня, поэтому небо было уже светлое, хотя солнце не поднялось. Однако все вокруг было белым-бело.
      — Понятно... — медленно произнес командующий, хотя мне совершенно не было понятно, что ему «понятно».
      — Ну, куда ехать? Где ваш командно-наблюдательный пункт?
      — Никуда ехать не надо. Мы находимся на КНП. Разрешите проводить вас на рабочее место?
      И я повел удивленного командующего и не менее удивленных его сопровождающих в снеговой «замок». Буквально в пяти метрах от дороги был вход вниз. Метрах в двух-трех заподлицо было сложено из снежных блоков добротное, с крышей укрытие для парного поста, охраняющего вход на КНП со средствами связи. В амбразуру просматривались глаза часовых. Я сделал пояснение, тем более что с дороги пост можно было и не заметить, и мы спустились по ступенькам (они были деревянными, чтобы не разрушались, а сверху присыпаны снегом) почти на три метра вниз. Потолок был на высоте двух метров. Следовательно, над нами было еще не менее метра снежного покрова. Справа и слева были вырезаны в снегу комнаты, где за столами-раскладушками сидели офицеры и работали. Надо заметить, что и в самом ходе сообщения, особенно там, где были эти комнаты, имелись крепления — подпорки из деревянного бруса (как в шахте), чтобы не было обвала. Для освещения справа-слева были вырублены ниши, там стояли фонари «летучая мышь». Через каждые 15—20 метров вверху были проделаны люки, тоже укрепленные брусом, через которые и поступал свежий воздух и дополнительный свет.
      — У вас не КНП, а какой-то сказочный снеговой дворец! А где место, откуда можно наблюдать? — спросил командующий, однако по его тону нельзя было понять — то ли командующий раздражен, то ли приятно удивлен.
      — Мы уже подошли, — коротко ответил я.
      Ход сообщения кончался Т-образным перекрестком: здесь справа и слева были вырублены в снегу «комнаты» для работы, прямо шли широкие удобные, тоже укрепленные ступеньки, они выводили к площадке для наблюдения за полем «боя». Площадка была широкой и длинной. Она вся была «облицована» брусом, впереди и по сторонам имелись амбразуры, откуда открывался хороший обзор, сверху все было обложено снежными блоками. Здесь стояли стол с картами, стол с телефонами и радиовынос, здесь же была установлена стереотруба. Несколько биноклей лежало прямо на амбразуре.
      — Ну, а если надо прямо выйти наружу? — все тем же тоном спросил командующий.
      — Пожалуйста! — ответил я и вывел его наверх — у нас был предусмотрен такой выход.
      — Теперь доложите мне по порядку: боевую задачу, как вы намерены ее выполнять, что уже сделали для подготовки обороны, что еще должны построить, покажите на местности боевые порядки.
      Вначале я это сделал на карте. Затем я все представил на местности. Все были предупреждены и готовы к действиям, поэтому я без особого труда смог представить командующему все элементы боевого порядка. По моей команде по телефону обозначить передний край, серия ракет взлетала вдоль первой траншеи каждой роты первого эшелона. Затем представил резервы и вторые эшелоны, артиллерию.
      — А вы подготовили какие-нибудь контратаки? — поинтересовались представители командования.
      — Разумеется. Вот перед нами 1-й мотострелковый батальон. У него боевой порядок — в два эшелона. Рота второго эшелона расположена на сопке — впереди справа. Склоны сопки, обращенные к противнику, обрывистые, а вот обращенные к дороге, т. е. к нам, — относительно пологие. Учитывая, что противник будет сосредоточивать основные усилия вдоль дороги и может прорваться, предусмотрена контратака этой роты во фланг вероятному противнику.
      — Вы можете это продемонстрировать?
      Я ответил утвердительно. Командующий дал вводную, что противник вышел на дорогу, и разрешил действовать. Мною были отданы команды артиллерии на подавление прорвавшегося противника и батальону — на проведение контратаки. «О готовности к контратаке — доложить». Начальник штаба предложил использовать для контратаки и взвод разведки полка, который находился слева, т. е. на другом фланге. Я приказал его готовить тоже. Через 15 минут все были на старте. Я даю команду о переносе огня артиллерии в глубину — по батарее противника и резервам, а батальону и разведчикам перейти в контратаку. Все получилось удачно. Особенно хорошо «сработала» рота. Она неслась по склонам сопки, как вихрь, ведя огонь на ходу. Именно огонь (конечно, холостыми патронами) выдавал их контратаку. Все были в белых маскхалатах, и вести по ним прицельный огонь противник почти не мог.
       Командующий войсками по телефону переговорил с командиром батальона, объявил ему благодарность.
       Командующий войсками уехал. А мы, вдохновленные неплохим началом, приступили к действиям. Ведя разведку визуально, установили, что противник проводит рекогносцировку — большие группы офицеров появлялись в разных районах вблизи своего передового края. Следовательно, он готовится к активным действиям или к смене войск. Такого рода донесения мы направили в вышестоящий штаб, а на учениях для нас таким вышестоящим штабом был штаб руководства. Получив донесение, он прицепился к нам: «Так все-таки противник будет проводить смену войск или наступать? И чем вы это обосновываете? Доложите».
      Конечно, мы в своем кругу посмеялись, прочитав это требование, но решили играть свою роль до конца: «Безошибочно такой вывод может сделать только стратегическая разведка. Что же касается данных разведки полка, то по ним можно сделать только предположения. По тем признакам, которыми располагаем, считаем, что противник перейдет в наступление. Обоснование: во-первых, проводимая им рекогносцировка особое внимание уделяет дорожному направлению, а не распределяет его равномерно по всему переднему краю; во-вторых, если бы он ставил перед собой лишь задачу провести смену войск, то мог бы ограничиться только проводниками, которые вывели бы новые подразделения на свои направления. Здесь же налицо не только рекогносцировка, но и, одновременно, командирская разведка — офицеры противника изучают нашу оборону; в-третьих, на наш взгляд, если противник не намерен наступать, то нет смысла и делать смену войск в целом — с имеющимися войсками годами можно сидеть в обороне, меняя личный состав в целом и группами, но сохраняя при этом преемственность; в-четвертых, что особо важно, противник в светлое время хоть и на большой высоте, но применяет разведывательную авиацию, чего раньше не было».
      С учетом всего этого я принял решение: силами разведывательного взвода полка провести глубокую разведку, при благоприятных обстоятельствах захватить «языка», а также провести другие мероприятия, позволяющие подтвердить наши предположения о готовящемся наступлении, и нанести ущерб противнику.
      Наш план был утвержден. Еще до начала активных действий кто-то из командования полка предложил — при очередном обсуждении обстановки в узком кругу — смелую, но шальную идею — заслать в тыл противника нашу группу, которой поставить задачу: с наступлением темноты, когда 131-я дивизия начнет выдвижение в исходное положение, снять всех регулировщиков в районе Печенга— Луастари, поставить своих, заменить дорожные указатели населенных пунктов и направить силы, выходящие из Печенги, не на Титовку и Мурманск, а на Луастари и Никель.
      Мысль была заманчивая. Провернуть это — значит сорвать наступление в намеченные сроки. Но в то же время дело опасное — это же ведь учение. А за срыв его не похвалят. В общем, риск был большой. Но мы на него пошли.
      Конечно, предварительно мы вели самую настоящую разведку в штабе руководства, чтобы знать точную дату и время выхода на занятие 131-й дивизией своего исходного положения и время перехода ее в наступление. Конечно, с формальной точки зрения, прием недозволенный. Однако мы себя успокаивали тем, что в действительности (т.е. на войне) стратегическая разведка, конечно, могла располагать такими данными и войска или, во всяком случае, командиры дивизий и полков могли бы получить информацию о возможных действиях противника и сроках таких действий.
      Итак, мы пошли, так сказать, ва-банк. Когда посылали разведчиков, все страшно переживали — ведь надо было ночью пройти около 15 километров по пересеченной местности (по бездорожью), не заблудиться среди сопок, выйти на станцию Печенга (это в 5 километрах от самой Печенги), там днем пересидеть, а в следующую ночь — а это была уже ночь начала выдвижения  дивизии — действовать.
      Принципиально все получилось. Но командир взвода не стал разбивать своих людей на две группы, как мы предполагали (одна действует в районе Печенги, а вторая — в районе Луастари). Командир имел на то санкцию — действовать по обстоятельствам. А погода между тем ухудшилась: температура понизилась, подул ветер, началась пурга. Группы с трудом добрались до станции и, передневав, набрались сил. Для прикрытия (если кто-то поинтересуется: «Кто такие?») представлялись армейской лыжной командой. С приходом на станцию белые маскхалаты сняли и сложили в вещевые мешки, заняли укромное место в углу на вокзале и всласть поспали.
      В связи с тем, что они действовали только в районе Печенги, то эффект был процентов на 50—60 от запланированного. Но и это сорвало сроки перехода «противника» в наступление на сутки. Части печенгского гарнизона в основной своей массе ушли не в сторону Титовки и Мурманска, а на Луастари. Всю ночь разбирались, что же произошло? Почему части заблудились?
      Обратно разведчики шли в том числе и в светлое время. Но главное — пришли все, целые и невредимые, выполнив задание.
      Из штаба руководства ко мне прибыл полковник и спросил:
      — Вам что-нибудь известно, что происходит в частях противника?
      — Да, но в определенной степени. Получив вот этой телеграммой разрешение штаба на нанесение ущерба замыслу противника, мы послали ему в тыл наш разведывательный взвод, который, во-первых, опросом военнослужащих уточнил сроки возможного перехода в наступление, а во-вторых, в районе Печенги отрегулировал выдвигающиеся части в другое направление.
      — А что дальше?
      — Разведчики вернулись без потерь, задачу выполнили, а противник, наверное, собирает свои части.
      — Это верно — собирает. А как с наступлением?
      — Думаю, что завтра вряд ли у него это получится. А вот послезавтра — это реально.
      Полковник уехал. Мы все были мрачные, в ожидании чего-то. Но телефоны молчали. И мы — тоже. Уж лучше кто-нибудь отругал нас, что ли, или сказал бы: правильно сделали. Кстати, и на разборе обошли этот вопрос. Только отметили: «По причине неорганизованности дивизия не смогла перейти в наступление в установленные сроки».
      Но мы были довольны и тем, что нам эта затея «не вышла боком». А дальше учение развивалось, как было спланировано: дивизия, имея трех-четырехкратное превосходство, прорвала оборону и начала теснить наши подразделения, а полк, несмотря на проведенные контратаки и т.д., вынужден был отходить на последующие, подготовленные в тылу рубежи.
       Посредники делали свои дела невзирая на решения командиров и действия подразделений. Разведчикам Ягленко так и не удалось вывести ГТСы противника из строя, и до «вражеских» компотов им тоже было  не суждено  добраться, а вот  наступление для основных сил  «синих» ими было подготовлено в срок.
      -Сколько мы мест (бродов) для переходов быстрых речушек поразведали, сколько тяжелой техники вплавь переправили, не сосчитать. И солдата ни одного не заморозили, - смачно рассказывал батька своим  товарищам после учений за стопкой горiлкi.
       Вернемся однако к воспоминаниям «красных» в Лице Варенникова:
       Мысль лихорадочно работала: надо обязательно сделать что-то такое, чтобы если уж не сорвать наступление «синих», то хотя бы «насолить» ему. И такой случай представился. На дороге от Мурманска до Печенги, между рекой Большая Западная Лица и Мурманск (ближе к реке), стоит небольшой поселок, в котором живут дорожники, обслуживающие эту магистраль. Поселок стоит сразу за длинным озером (если ехать в сторону Печенги). Дорога проходит по самому берегу.
      Слева — озеро, а справа — огромная, обрывающаяся над дорогой скалистая сопка. В радиусе 15—20 километров это место не объехать.
      Я принимаю решение: подорвать скалу и завалить участок дороги валунами и горной породой. Докладываю своему посреднику, тот — в штаб руководства. Оттуда: «Ни в коем случае. Сорвется завершающий этап».
      Звоню сам в штаб руководства. Настаиваю на утверждении моего решения. Мне не разрешают, но говорят: придумайте что-нибудь другое, полегче.
      Тогда я, ничего больше не докладывая, на самом узком участке дороги, где может пройти только одна машина, ставлю танковый тягач, вместе с экипажем сажаю туда начальника разведки полка и ставлю задачу: стоять насмерть! Уходить с этой точки только с моего разрешения — и так объяснять любому начальнику. Если только тягач возьмут таким же танковым тягачом или танком на буксир — заводите двигатель, включайте заднюю передачу и тяните их к себе!
      Экипаж обеспечили хорошим питанием, двумя большими термосами горячего сладкого чая и дополнительной радиостанцией.
      Чтобы «противник» не обошел по озеру, — взорвали толстый лед поперек, создав огромную полынью. А дороги по тому берегу озера нет.
      Когда передовые подразделения наступающих войск прошли по этой узкой дороге почти два километра и уперлись в тягач — начались «концерты». Все и всё встало. Колонна растянулась на дороге в несколько десятков километров. А руководство штаба считало, что если передовые подразделения выйдут к Кольскому заливу, то можно считать — дивизия с задачей справилась и учение надо заканчивать. И вдруг срыв! Все недовольны. Одни мы не знаем, что нам делать, — радоваться или горевать. Все зависело от того, как расценит наши действия руководитель учения.
      Из тягача наши ребята постоянно докладывают, что им стучат, угрожают, говорят, что подожгут или сбросят в озеро, если по-хорошему не уйдут сами. Из штаба руководства мне звонят:
      — Ну, как?
      — Стоим. И они стоят. Хотя через Килп-Явр можно было бы сделать обходной маневр. Но это большой труд и времени требуется не менее суток.
      Штаб руководства решений не принимал. А командир 131-й мотострелковой дивизии генерал В. Т. Ягленко считал, что он здесь, на дорожном направлении, имеет достаточно сил, чтобы протаранить нашу оборону. В реальных боевых условиях таран безусловно был бы произведен. Наконец, Виктор Титович Ягленко через узел связи штаба руководства вышел по телефону на меня:
      — Слушай, Валентин Иванович, ну убери ты этот ржавый тягач. Ведь на войне так не бывает. Я бы его разнес в прах. А из-за него учение остановлено.
      — Товарищ генерал, дорогой Виктор Титович (у нас с ним до этого были добрые отношения), поставьте себя в мое положение. Полку поставлена задача: не допустить прорыва противника (т. е. 131-й дивизии) к Мурманску. Вы правы— на войне тягачом дорогу не закроешь, но я хотел подорвать скалу у озера и завалить дорогу. Вы вообще бы недельку копались, коль уперлись только в дорогу, хотя можно сделать и глубокий обход.
      Виктор Титович был эмоциональный и экспансивный.
      — Мать-мать-перемать! Убери тягач, или я его утоплю в этом гнилом озере, — потребовал он.
      Но я и не думал сдаваться.
      — Уберу, но только по приказу штаба руководства, — ответил я на все его грозные тирады.
      — Ну, ладно! — чертыхнулся он.
      А дальше события развивались банально. Видимо, Ягленко удалось выйти на руководителя учения, по-своему «доказать» ему свою правоту, и тот поручил начальнику штаба руководства передать мне, чтобы злополучный тягач убрали. Что и было сделано.
      Руководство учениями довело нам, что полк со своими задачами справился. Мы воспряли духом. Но не задолго до этого разговора, а точнее, как только поставили тягач на дороге, мы устроили противнику на последнем рубеже ещё одну западню. Дорога в одном месте проходит среди сопок, которые образуют как бы естественный, в несколько километров, коридор, а далее она сворачивает направо. За этим поворотом мы и сделали на дороге снеговой завал. А на сопках справа и слева посадили по батальону, которые должны были по сигналу расстрелять колонну противника холостыми патронами и снарядами.
      Посреднику при полку я пообещал:
      — Сейчас вы увидите, как мы уничтожаем противника.
      Когда тягач был убран, все ринулись вперед с радостным чувством: скоро Кольский залив. Но их снова встретила преграда, хотя и не страшная. Тем не менее голова колонны остановилась и, пока принимались меры по расчистке, не могла тронуться с места. А количество машин здесь все увеличивалось и увеличивалось. Когда их стало очень много — я дал команду открыть огонь. Если бы противник оказался в таком огневом мешке, конечно, в настоящем, а не в учебном бою, то от него остались бы только рожки да ножки.
      Однако это уже был последний эпизод, правда, весьма эффективный.
      На учениях проигравших не бывает, проигрывают в реальных битвах. Все участники получили дополнительный опыт ведения тактических действий. На разборе учения 131-я дивизия получила удовлетворительную оценку при условии, что будут устранены все недостатки, отмеченные в ходе учений.  266-й полк Варенникова получил «хорошо», но с оговоркой: «Конечно, полк был в более выгодных условиях — сама местность ему способствовала».

      На двадцать третьей сессии совета НАТО (5-7 мая 1958 г. в Копенгагене) было принято решение об увеличении количества дивизий в объединенных сухопутных силах союза с 21 до 30, главным образом за счет Западной Германии.
       Также было решено о создании сети ракетных баз и о передаче оперативно-тактических ракет армиям участников НАТО. Исключение пока составляли Португалия, Исландия, и Люксембург, им ракеты были не положены.

        10 мая. СССР требует, чтобы Югославия подчинялась дисциплине социалистического лагеря.
        27 ноября. Ультиматум Хрущева Соединенным Штатам, Франции и Великобритании, касающийся статуса Берлина. Он хочет превратить Берлин в свободный демилитаризованный город и предлагает в ближайшие полгода начать переговоры. В противном случае СССР намеревается принять односторонние меры. Интересно какие?

( далее )

Остальные части

 
 

РВКИКУ71.РФ

Любое использование информации и объектов без письменнного предварительного согласия правообладателя не допускается
и преследуется по Закону, согласно статье 300 ГК РФ.