И так бывает (асимметрия для РВКИКУ)...

        Историю  взаимоотношений со своими бывшими женами  предавать огласке, скорее всего, неприлично. Учитывая деликатность этого вопроса у меня никогда и не было намерений этого делать. Однако с годами, я стал частенько задумываться, почему все же моя семейная жизнь, да и многих моих друзей не удалась?

        Винить одну строну, участника построения «светлого и прекрасного» – проще простого. Заниматься самокритикой – не благодарное для себя дело, да и кому это самоедство будет  потом нужно. Я попытался смоделировать, а точнее сжать архивную цепь знаковых событий происходящих вокруг созданного нами семейного союза. Эти мгновения, часы, месяцы, годы  совместно прожитой жизни, могли бы быть отсняты на экран многосерийного сериала. Нет, не  «Санта Барбара», зачем повторяться, да  и сериал будет слишком длинный, надоест смотреть. Название  этому «киношедевру» я придумал другое - «И так бывает». Кстати, после школы, до поступления в Рижское ракетное училище, я готовился  поступать в Ленинградский институт киноинженеров. Но не срослось, а точнее, мне так больше нравится, «что не делается, все к лучшему».

        Итак, в сюжетах названой «кинохроники»  мне хотелось   показать не только наши общие семейные просчеты, но и наши общие победы и  открытия,  названия которым – наши дети. Эти мировые открытия происходили  у нас в семье как бы сами собой, среди  дней радости и невзгод, дней любви, а порой и дней ненависти. Самое интересное, что притворяться мы  не умели.    Бело-черные полосы преследовали сторонников  брачного союза все совместно прожитое  время, хотя порой со стороны постороннему было трудно понять, для кого  сегодня одна и та же полоса   черная, для кого – белая.       

      Читателю, а это будут самые близкие мне люди,   придется самому догадаться, кто в этой «маленькой семейной компании» и когда  не докрутил,  не довертел, а возможно и предал. А может, так не бывает?  

Надежды юношей питают

       В августе 1968 года, находясь на каникулах  в Бресте,  я  проснулся ночью от непрерывного гула. Этот шум в ярком звездном небе напоминал урчание самолета. Гул то усиливался, то утихал, то ненадолго пропадал. Я вышел на балкон   и стал наблюдать. В небе,  помимо звезд, показалось множество других огоньков, они  мигали, затем уплывали  в западном направлении  и пропадали при отдалении. И гул, гул…

     - Самолеты, точно самолеты, но почему  так много? Такой армады я никогда  не видел. А может это НЛО? Или мне все это снится? 

    С интервалом менее часа такая же армада возникла в темноте неба вновь, и так всю ночь. Утром в новостях по телевиденью было объявлено: для оказания помощи дружественной нам Чехословакии…

    Конечно, поползли различные слухи, возникла личная тревога, а вдруг и нам  прикроют всеми любимые каникулы и  отзовут в училище. Я учился тогда в Рижском высшем командно-инженерном Краснознаменном училище им. Маршала Советского Союза Бирюзова С.С. (РВКИКУ), только что закончил 2-й курс.  Это военное училище было специфическим, оно числилось в организационной структуре Ракетных войск стратегического назначения. О его предназначении тогда  публично нигде  не сообщалось. Инженерное, командное  – это и дураку понятно, все остальное - строго засекречено. 

    В связи с чехословацкими событиями все гарнизоны РВСН были приведены в повышенную боевую готовность, к ракетам пристыковали ядерные боеголовки, усилили боевые дежурные смены пуска, свободной дежурной смене запретили покидать боевые стартовые позиции. Обстановка разрядилась только к концу сентября. Кстати, нечто подобное впервые случалось и ранее. Так в октябре 1962 года в рамках стратегической операции «Анадырь» на Кубу была передислоцирована вновь сформированная 51-я ракетная дивизия с ядерным боезапасом. Но эта совсем другая история.

     К  счастью  для слушателей училища,  мировой хаос чехословацких событий их не коснулся, и каникулы им никто не отменил. Отдохнувшие, загорелые они снова вернулись    в свою альма-матер, в таинственную и всем им уже полюбившуюся Ригу. 

     За это лето спальные и часть учебных корпусов командование училища переселило из центра (район Старой Риги) в район Юглы на ул.Эзермалас (берег Кишэзерс). Мы, избалованные прелестями центра города, вдруг оказались на  его северо-восточной окраине. Автобус с Эзермалас в центр ходит редко, от трамвайной остановки  до училищного КПП минут 30-40  быстрой ходьбы. Дорога вся в ухабах, грязь, никаких тротуаров. Конечно, все эти изменения были плановыми, новые училищные корпуса строились уже несколько лет. Наши, третьи, курсы (первый и второй факультет) расселили по этажам нового общежития (по 4 чел. в комнате). Ура, прощай казарма! А вот 1-й и 2- курс уже ждала  новая  и вместительная казарма, контроль за молодежью  ужесточился. Но что делать, ведь по Александру Васильевичу Суворову – надо терпеть, плох тот солдат, кто не мечтает о жезле в ранце. 

***

      За два года мы привыкли к Старой Риге, ко всем ее культурным, и некультурным, как сейчас говорят, брэндовым местам. Бастионная горка, театр оперы и балета, лучшие кинотеатры, магазины, фотоателье, где каждый из нас побывал не раз.

Фото слушателя РВКИКУ Н.Никончука на первом (17 лет)  и втором курсе училища. 

     Мы тогда начинали делать «свою историю» в фотоателье, отправляя снимки  по почте родным и близким.

       Периферия города без петухов на шпилях соборов  пока нами не воспринималась. Узнали мы  про зоопарк, граничащий с нашим озером, про Югловский дворец культуры завода «ВЭФ», где со слов посторонних блистали  курсанты  летно-технического военного училища, но в сравнение с нашими «объектами культуры» это  была «эпоха неолита». Теперь же  и нам придется  в свободное время ходить на ВЭФовские  танцы и делиться местными  барышнями с «летунами»,  чего раньше мы никогда не делали. 

          Немного  о Риге. Чтобы долго не описывать  историю полюбившегося нам города, я представлю  вам карту его центра. Атласы, карты - это мое хобби, все как на ладони и думать не надо, воспоминания сами  из мозговых извилин выходят на головной экран.

      Карта Риги 1959 г.  Многие архитектурные сооружения города знакомы ракетчикам. Кто учился в старых корпусах училища, отыщет здесь практически  все, кроме корпуса УК-4. Под  № 2 напротив кораблей - замок, за ним парк, справа от парка  УК-2 и УК-3, а дом № 7 – это учетно-кредитный техникум, за ним через улицу в застроенном квартале наш УК-1, под № 30 Бастионная горка, № 19 Пороховая башня… 

        Теперь о нашей Югле. Она начала застраиваться  еще в 50-е годы прошлого столетия и  к нашему поступлению в  1966 году была уже вполне благоустроена.  История Юглы древняя, как и самой Риги, она упоминалась в хрониках еще ХIII века.  Здесь на благоприятных для скота заливных лугах, а для людей - сосновых перелесках, жили и трудились ливы. Теперь здесь поселили и нас.

      На  территории Юглы  пять озер: Югла, Велнэзерес (или Чертово озеро), Дамбьяпурва, Бабелитис и Кишэзерс. Последнее — Кишэзерс, самое известное из рижских озер. Мы его сразу  окрестили просто "Кишка". 

      Итак, новое обиталище РВКИКУ – южный берег «Кишки» в северо-восточной  части Риги. Площадь озера 17,4 кв.км, длина 8,4 км, ширина до 3,6 км, глубина до 4,2 м. Уровень воды в озере  постоянно меняется из-за  связи с морем, которое  насыщает озеро морской водой. Из озера вытекает  две речушки и  впадает тоже две. Для тех, кому посчастливилось  в летнюю пору побывать на Рижском взморье, а мы  там все были своими,  это озерцо, да и все эти речушки-побрякушки представлялись, извините,  большими лужами, хотя частенько  стаи морских рыб и заходили в них, ища там пропитание. Мы же там зимой, после завтрака («утренней прикормке»), по замершему ледяному панцирю сдавали нормативы по лыжам, летом - по плаванию. Кстати о военной физкультуре. Упор у нас делался на легкую атлетику, гимнастику, борьбу, игровые виды спорта. Лыжи же нам выдавались по случаю и самые первобытные. Сунешь сапог в крепление, резинкой пристегнешь и вперед, благо палки были вполне пригодные для отталкивания. 

      Большая часть береговой линии озера к этому времени уже начала застраиваться комфортными жилыми домами известных в Риге людей (там скоро будет жить и знаменитый писатель Валентин Пикуль, правда не в коттедже). На южном берегу  озера нашли место сначала летно-техническому училищу, а затем уже и  нашему. Рядом с кузницами военных кадров обустроилась энергетическая махина - Рижская ТЭЦ. Эта станция кроме нас обогревала огромное количество живущего в округе населения, беря  для технических нужд воду из озера  и спуская  ее, уже теплую, по специально вырытому каналу обратно. То, что в канале круглый год вода  не замерзает, мы  быстро смекнули и удили там  рыбу себе на пропитание. Многие из нас не раз спасали свои желудки в период   закончившейся к концу месяца стипендии.

      Рижские экскурсоводы нам рассказывали, что в Великую Отечественную войну Красная армия форсировала Кишозеро чтобы освободить Ригу от нацистов. По сути, эта операция   стала "последним шагом" по разгрому немцев в  Латвии. Вот как описан этот героический эпизод в исторических хрониках.

      «Рижская операция проводилась с 14 сентября по 22 октября 1944 г.  Со стороны СССР в операции было задействовано 119 стрелковых дивизий, 6 танковых дивизий и 1 механизированный корпус, 11 отдельных танковых бригад, 3 укрепрайона — общая численность войск составляла 1351,4 тыс. чел. Немцы располагали 16-й и 18-й полевой армиями и частью сил 3-й танковой армии группы армий «Север». 

     Вечером 12 октября 1944 г. в составе 3-го Прибалтийского фронта (Масленников И.И.) 67-й армии (Романовский В.З.), входивший в ее состав 119-й стрелковый корпус вышел к большим озёрам Кишозеро и Юглас. В ночь на 13 октября части 119-го стрелкового корпуса (374-й и 375-й стрелковых дивизий и 285-й отдельный моторизованный батальон) приступили к форсированию  Кишозеро. Войска и техника переправлялись на  76 машинах-амфибиях марки Ford GPA (переданы СССР по ленд-лизу), лодках местных жителей,  плотах и подручных средствах. За ночь через озеро перебралось более 3 тысяч бойцов…           

       Одновременно на восточную окраину города пробились дивизии 1-й ударной армии того же 3-го Прибалтийского фронта. К 5 часам 13 октября войска 1-й ударной, левофланговые соединения 67-й и отряд 61-й армий полностью очистили от противника восточную половину Риги. Задвинье (часть города на западном берегу Даугавы) пока оставалась в руках врага».

***

     Но не только водными гладями и героическим прошлым славилась  Югла, к ней еще приросли два внушительных лесных массива Шмерли и Бикерниеки. Единение с природой для Юглы – задумка местных архитекторов-дизайнов.  В «заповедных и дремучих» лесах   встречались даже   дикие звери. Бывали случаи, когда отсюда свой путь на центр города начинало стадо кабанов, были в бегах и одиночные лоси, уже потом милиция их отлавливала  по всему 700-тысячному городу. Это чистая правда. В какое-то время в местной печати появились страшилки о маньяке-убийце, орудовавшем там. Нам - слушателям училища, в этих заповедных лесах животные, а тем более идиоты с ножами,  не попадались, зато мы сами, как лоси с номерами на груди, регулярно  бегали там кроссы по пересеченной  местности. В моей памяти сохранился эпизод, когда в январе 1969 года   в тех местах мне пришлось совершить поистине феноменальный  забег на 500-600 метров. Я, как лось-спринтер, несся  по глубокой  заснеженной целине, убегая в ночное время от военного патруля.  Расплата за самовольное оставление территории училища была бы для меня  поистине «смертельной» - гауптвахта и лишение зимних каникул. Ниже, я остановлюсь об этом. В 1992 году подобный, но уже  100 метровый спурт, мне пришлось совершить на своей усадьбе под Пожежином (25 км от Бреста) убегая   от свирепого роя ос, на гнездо которых я случайно наступил. Я сейчас пишу эти строки  и вспоминаю былую свою прыткость,  с возрастом такого не бывает, уходит прыткость и не только она одна.

Какая песня без баяна

        В октябре 1968 я простыл, температура, кашель, санчасть. Таблетки регулярно разносит какая-то совсем не худая санитарка в белом халате и всех предупреждает, что выгонит из санчасти того, кто их не будет глотать. Часто пробегает мимо нас  еще какая-то красивая  девушка, раньше я ее никогда не видел. Но она таблеток не дает, это наверно не ее работа. Впечатлила. Пройдет по коридору с папкой, в  администрацию санчасти отдаст  какие-то бумажки, и назад. По пути с любопытством  смотрит на нас,   разглядывает, глаза  у нее блестят, ресницы словно веера, вот вроде и на мне свой взгляд задержала. А может мне это показалось?

                                                              Будущая моя жена, а пока она просто незнакомка из нашей санчасти

      После выписки затаилось желание  снова ее увидеть. Как разведчик я долго наблюдал, а затем догадался: каждый рабочий день она перед обедом в санчасть ходит, через 15-30 минут идет обратно. Значит, в продовольственной службе  работает, больных на законных основаниях  на довольствие ставит. Благие дела делает!

     Продовольственная, да и вещевая службы училища находились в нашем общежитии на первом этаже,  мой же 3-й курс на четвертом. Вход в здание один.  Как-то надо пересечься, а может к ней подойти? Но как? Стою в коридоре   1-го этажа, открывается дверь  тылового кабинета,  и оттуда – нет, не она, другая сотрудница… Жду. Снова дверь открывается, выходит незнакомый офицер. Идут с занятий наши слушатели, интересуются:

     -Ты чего здесь Никон стоишь, ждешь кого? 

    – Да, нет, я просто так.  

    И вдруг выходит она, я делаю безразличное лицо,  косо смотрю в сторону. Сердце учащенно бьется,  как-то боязно. Знакомство не состоялось. Так я несколько раз проигрывал сцены встречи, тренировал свой  взгляд, но в последний момент сердце уходило не скажу что в пятки, но…  Прошло две недели, результат тот же. Тогда я пошел по другому «тургеневскому варианту», написал ей письмо, примерно такого содержания: 

       «О, прекрасная незнакомка, не изволите ли Вы прогуляться в эту субботу с курсантом 3-го курса Николаем по улочкам Риги. Я буду ждать Вас у всем известных часов (кафе «Лайма») в 12.00. Октябрь 1968».

      На тот момент, как  мне потом от нее самой стало  известно, она, моя будущая жена, скромная Татьяна, сводила с ума не только меня. Таня это чувствовала, ей это нравилось, а какой девушке привлекательность будет обузой. Если у меня настольной книгой в школе считалась «Как закалялась сталь» Николая Островского, то у Татьяны это была, написанная  в 1922 году повесть Александра Грина «Алые паруса».  Татьяна, как и Ассоль, мечтала о  возвышенной  любви, непременно ждала  какого-то чуда, да и переписывалась  с парнями постарше и более опытными…

      У меня отложились в памяти эти достойные ее красавцы (с ее слов):

     -  гражданский моряк торгового флота (Архангельский парень);

     - лейтенанты Рижане окончившие училище им. Алксниса в июне 1968 г.            

           Кстати об  училище Алксниса. Рижское военное авиационное радиотехническое училище (РВАРТУ) в 1967 году  после  реорганизации  из среднего   приобрело статус высшего военного училища (РВВИАУ), кроме того, ему было присвоено имя прославленного  военного деятеля  СССР латыша Я.Алксниса. Вот туда-то  Татьяна после школы и устроилась на работу.

        О личности Якова Алксниса:

        С 1931 года он был командующим Военно-воздушными силами Красной Армии, заместителем народного комиссара обороны, расстрелян в 1938 году. Его жена,  четырнадцать лет провела в лагерях и тюрьмах. Сын Имант Алкснис после ареста родителей попал в детский дом, который в начале войны был эвакуирован в Казахстан. Там у него в Кемеровской области в 1950 г.  родился сын Виктор, внук прославленного латыша. С 1957 года, после реабилитации деда,  семья переехала  в Ригу. Виктор в 1973 закончил Рижское училище имени своего деда Якова  по специальности "военный инженер по электронике". Служба в Воронеже инженером эскадрильи, с 1977 года  на той же должности в Риге, где прослужил до 1979 года. С 1979  по  1992 год – на инженерных должностях ВВС Прибалтийского военного округа. В марте 1992 года полковником подал рапорт об увольнении из Вооруженных Сил и пошел в политику. 

        Славные Танины друзья,  по выпуску из училища в 1968 г., инженерных «ромбиков» не получили, не положено им. За три года учебы в среднем военном училище им вручили  погоны лейтенантов, дипломы техников по авиационным летательным аппаратам и знаки ВУ. (В простонародье эта аббревиатура  у нас расшифровывалась так: «выпить умеет», «вечный узник», а еще сами же обладатели  этого  знака величали его - «бычий глаз»). 

          1968 г. Училище Алксниса, Рига. Красавцы: Света-подруга Тани, Валера –лейтенант выпускник летного Алксненского училища, 
справа Таня Башмакова (это не парик!)

***

     И так, выходит  из кабинета продовольственной службы женщина, и я ей подаю свою записку. Она хочет вскрыть конверт, но я ей объясняю, кому он предназначен: 

           - Не вскрывайте, пожалуйста, передайте его  вон той девушке, сидящей у окна. 
     
      Женщина удаляется,  я же стремглав бегу с глаз долой – на свой этаж.
     
      В назначенное время я пришел на свидание, сердце учащенно бьется, моя избранница опаздывает  на 15 минут, как и «положено»  дамам. В белом берете, пальто осеннее, сапоги. Я в форме курсанта, шинель, фуражка. Так и познакомились.  Таня  рассказала о себе, наверное, приврала малость, ну  для первого раза пойдет. После проводов пригласила на чай, показала свои фотографии… (конечно по моей просьбе, люблю их разглядывать   с детства). 

     - А это кто?
     -Это мои друзья – товарищи из Алксниского училища, я работала там. Моя подруга Света и ее будущий муж Валера, в июне 1968 г. по выпуску из училища они и расписались.  За Светкой до Валеры ухаживал сам Сухачев. 

         -А это кто такой?

         -Николай Павлович? Да это же  самый главный, начальник Алксниского  училища,  с 1960 года у руля стоит,  генерал. Про его симпатии  Светка мне сама рассказывала. То шоколадка, то конфетка… 

         -Может, эта Светка, цену себе набивает,  генералы ведь тоже люди, вот и относился к ней по-людски.

     Какая к черту Светка, мне этот разговор о ней надо? У меня в голове только Таня. Снова договариваюсь  о встрече, ответ уклончив, собираюсь мол, в Москву, к родственникам и т.д. но если не уеду, то  приду. Ждал - не пришла.

     Потом я узнал о цели Таниных поездок.
     Еще летом этого 1968 года Таня ездила в г.Лиду к  летчику Анатолию. Что-то там у них не срослось, может какие-то и были намерения, я не знаю, возможно, после училища  были  совместные планы на Лиду… 
     А глубокой осенью Таня уехала уже в Москву,  правда не только к родственникам,  а и для встречи с другим лейтенантом – Виктором, который был распределен туда за какие-то заслуги, а может просто случайно в столицу попал, и так бывает…  
   
      Значит, выбирает девушка, еще не определилась. Все хорошо, все пристойно. Для меня же это не смертельно, пусть выбирает, ведь это ее серьезный жизненный шаг. Главное здесь - все по-честному. Мне этот иммунитет на честность прививался родителями с детства, порой это достигалось и ремнем. Такой выбор   делается раз на всю жизнь, как говорится - до гробовой доски.  К моему большому сожалению, Танины выборы   меня будут преследовать все наши совместно прожитые годы. 

            В свою очередь, ребята с нашего 3-го курса  тоже продолжают готовить себе тыл на предстоящую нелегкую службу в ракетных войсках, тоже делают выбор. Это было очень важно, особенно для нас ракетчиков, ведь не каждая девушка согласится из столицы поехать в глухомань. Распределение после окончания училища не предусматривало маломальского жизненного семейного комфорта. Холостякам предназначались только пески, тундра, сибирская тайга, ну, в крайнем случае, какой-нибудь городской невзрачный поселочек. Количество женатиков на  нашем курсе медленно, но неуклонно росло, то здесь, то там игрались скромные, по теперешним временам, свадьбы. С Таней же пока у меня не получалось… 

Стюардесса по имени Жанна

             Не став ждать у моря погоды, я решил  продолжить  поиски верного для жизни друга. А начались  мои  приключения все в том же югловском «ВЭФе», танцы, знакомства… Встретил как-то  я там  в клубе и Таниного друга Анатолия, из Лиды в первый лейтенантский отпуск приехал. Я узнал его по  фотографиям, которые Таня показывала мне накануне  отъезда в Москву. Подошел к нему, представился другом Тани. Он без всякого сожаления  охарактеризовал мне Таню в лучшем свете, мол, добрая, отзывчивая, намекнув, что лучше его, ее никто не знает, а московский Виктор – это просто вздыхатель. А не врет ли этот Толик?

      И так  танцы, знакомства, провожания… Одно из провожаний  несколько затянулось.

     -Жанной зовут. Я стюардесса, летаю на ТУшках, иногда на ИЛах.

     -Ух ты! А меня Николаем назвали, на Николу зимнего  родился, третьекурсник, у меня еще два года учебы впереди. 

     -А давай, Николай, прогуляемся по  Старой Риге. Давно не гуляла там.

     -Давай. Я там  за два года учебы все мостовые сапогами оттоптал, каждую подворотню знаю. Приходилось стучать каблуками и  по Набережной, в ежегодных парадах участвовал. А тут, на Югле? Чего здесь смотреть? Поехали! 

          Карта Риги 1935 г., на которой кроме  архитектурных памятников показаны портовые краны и ранее существовавшие в Риге
городские Даугавские купальни.

            Итак, по проспекту Бривибас (бывшая ул. Ленина) общественный транспорт нас с Жанной   доставил в Старую Ригу. Нас заинтересовал Домский собор (смотри  карту), мы идем сверху вниз по ул.Бривибас  до памятника Свободы, затем не спеша по узким улочкам ночного города. Заснеженные  крыши,  хвостатые коты на дымовых трубах… По ул. Калку спускаемся к Набережной, направо  в 250 метрах и будет наш собор. 

            Прибалтика. Зимняя Рига. Дворниками с утра выровнены скрипучие сугробы, улицы подметены, счастливый народ вальяжно гуляет с покупками. А я на часы поглядываю, увольнение мое заканчивается. Но как уйти, когда с тобой  рядом стройная и таинственная стюардесса. А вот и первый поцелуй  при тусклых фонарях у Домского собора. После расставания я возвращаюсь в училище. И все же я напоролся на «недремлющий» патруль, о котором уже писал выше. Не знали те ребята, что у меня был 1-й разряд по велоспорту и 2-й по легкой атлетике (кросс).

      Мы продолжали встречаться с Жанной. Она – дама видная, опытная, целенаправленная,  знает, что хочет от этой жизни. У нее  оказался 2-х летний сынишка, от кого, я не спрашивал.  Как-то за столиком в кафе-мороженное, она мне похвасталась, что даже с Муслимом Магомаевым в одной компании была, а сейчас «мутить» ни с кем больше не желает, а хочет мужа. А может  и мне подумать? Чем черт не шутит.  

      Новый 1969 год мы встречали в клубе нашего ракетного училища. Жанна пришла с подругой - латышкой Артой. Наш курсовой офицер не сводил с Жанны глаз, а увидев ее со мной, расстроился. Зато на мою просьбу провести ее домой, сразу согласился и отпустил  до 2-х часов ночи в увольнение. Я взял с собой для комплекта брестского земляка Вуека Женьку. Ему баба, и мне баба! Это, конечно,  шутка, мы тогда были  целомудренными, ни гу-гу! Пригубив шампанского и отведав фирменный рижский торт, я вскоре откланялся приятной публике и в назначенное время   отрапортовал  дежурному по училищу: - Из увольнения прибыл, замечаний не имел!

      Прошли зимние каникулы, наступил последний месяц зимы. Как то в зале  окружного Дома офицеров  на торжествах посвященных 23 февраля я  снова  увидел Таню. Она тусовалась в кругу слушателей 2-го ракетного факультета, как сейчас помню, ее тогда обхаживал настырный …. Сердце у меня заныло, в голове что-то зашумело.  Мне было  со стороны видно, что к нему Таня  равнодушна и я, улучив момент, подошел к ней. Слово за слово, как живешь, какие планы, что нового? Но опять не срослась наша встреча. Я понял, что я ей не интересен. Ни рифмы, ни прозы.

***

           Закончился 3 курс обучения. Летние каникулы  1969 года как всегда я проводил  в родном  для меня Бресте. Друзья детства Пима и Марк. Портвейн. Поездка на Белое озеро.  Знакомство с Томкой. Как прекрасна и беззаботна молодость и родители рады моему приезду, гордятся сыном. Но «как порох сгорает короткое лето»,  и снова Рига. Нас перевели на свободный режим, увольнительные теперь не нужны,  можно продолжать жить в общаге, можно снимать квартиру, а можно и женится. В общем мечты будущих офицеров-ракетчиков стали воплощаться в реальность. И еще нам определили жалование 96 рублей в месяц, за три года мы это заслужили. Но вернемся к нашим «баранам», а может к стюардессе подойти? 

          В один из выходных дней я выбрался для встречи с ней. Долго искал ее югловский дом, звонил в соседние квартиры, наконец, нашел. Постучал, вышла Жанна и без всякого удивления четким металлом  отрезала: 

          -Я тебя, Николай предупреждала, у тебя  месяц на размышление был, а сколько уже прошло? Четыре! Я вышла замуж.

        Как приятно было слышать такие слова от женщины, не ставшей тебе родной, но нашедшей свое будущее в семейном пристанище. Я  не спрашивал, с кем? когда? - а просто порадовался за нее.  Дай ей Бог счастья! Больше я никогда не интересовался ее судьбой.

Без тебя - лететь с одни крылом

         Солнечным осенним днем 1969 года, буквально через пару недель  после расставания с Жанной,  идя от трамвая  по пыльной и ухабистой «дороге жизни»,  уставший после полевых тактических занятий, я возвращался в свою родную общагу. Неожиданно по пути встретилась  Таня, которая, надо полагать,  тоже  честно отработала свои часы в продслужбе. Как всегда глаза веером, губы с блеском, идет, сверкает...  Привет. Привет. Слово за слово. 

       - С работы?

       - Да, последний день,  я  уволилась, буду поступать в медучилище.

       - А я вот по-прежнему учусь военному ремеслу, - и показал на свои запыленные с дороги «яловичи». - Может, встретимся? 

       Об армейских  сапогах.

        яловые, полевые для офицеров и  курсантов, изготавливались из телячьей шкуры или молодой не отелившейся коровы. 

       хромовые, для офицеров и парадные для курсантов,  изготавливались из шкур телят-сосунков. Из шкур 1-1,5 годовалых бычков (полукожник) изготавливали верх сапог. 

       кирзовые, для солдат, сержантов  из искусственного водонепроницаемого многослойного хлопчатобумажного материала.  Кстати, из всех сапог они были самые легкие.

       Договорились с Таней на ближайшую субботу. Встретились, прогулялись, опять пригласила домой на чай, на этот раз познакомила с матерью. Под чай снова смотрели  фотографии.  На следующие выходные опять встреча, опять чай, опять фотографии, и так до ноябрьских заморозков. Незаметно подкралась зима. Выпал первый снег. По этому случаю  я на какой-то красивой открытке с зимними елями и снегирями написал Татьяне поздравление: «Любовь  цепляет крылом, и не только птиц. С первым снегом, тебя!». Вручив открытку, я, наверное, впервые  ее поцеловал. 

        В беседах от  Татьяны я узнал, что  родилась она  в Риге 3.12.1948 года. Ее отец: Башмаков Алексей Андреевич 1906 г.р., мать: Васильченко Нина Васильевна 1921 г.р., еще есть младшая сестра: Людмила 1955 г.р. В 1966 г. Татьянин отец умер от сердечного приступа и Таня по болезни осталась на второй год. 

                       Послевоенные фотографии, сделанные в Риге. Среди родителей и Таня

       В 1967г. в Риге, Татьяна закончила  среднюю школу,  после школы  работала  в военном училище им. Алксниса (1967- 07.1968).

       -А это вот  моя трудовая книжка,  год в Алксниса, год в  Бирюзовке. 

      Действительно, менять работу Тане пришлось всю жизнь и ей это нравилось: в Риге  кроме военных училищ пришлось поработать  на фабрике «Ригас мануфактурас» и полгода поучиться в медучилище. Ну а дальше, в военных гарнизонах – как повезет.

2017 г. Через полвека нашего знакомства Таня посетит свой бывший  дом в Риге на ул.Маркалнес. Это она сейчас стоит и вспоминает родителей, друзей, знакомых. Так дом  и стоит по сей день. Кирпичное строение начала ХХ века с подвалом для дров, печное отопление, все квартиры коммунальные с общей кухней на 2-3 семьи. А по этой лестнице раньше ходили женихи и невесты, несли  младенцев, несли  и покойников. Вот такая наша жизнь. 

       К 16 декабрю 1969 по моей просьбе из Бреста должна была приехать мать на мой день рождения – мне исполнялся 21 год. Я попросил Татьяну встретить  ее, поскольку был занят по учебе. Матери же позвонил, мол, Таня тебя встретит. 

      -А как я ее узнаю? 

     –Мама, узнаешь просто, самая красивая на перроне будет она!

      По приезду мать  поселилась у Латоновых (подруга матери по юности), там же  через день  мы и отметили  мой «очковый юбилей». 

    –Мам, ну как тебе она? 

    –Ничего, красивая. А не рано ли тебе сыночек жениться!  Может, училище  закончишь, а там видно будет?

        На что я выпалил: 

      -Там, куда  распределяют  неженатых, кроме медведиц и алкашей нет никого!

        Это был  второй приезд моей матери  в Ригу,  первый же состоялся в ноябре 1966. Мы тогда сидели с мамой в этом парке  на лавочке перед Замком. У меня тогда были мысли об уходе из училища, был 1-й курс, строгая дисциплина,  другие сложности. Но в итоге все образумилось, и я остался. Наверное,  это было вполне взвешенное и правильное мое решение.

      Наступил Новый 1970 год. Встречали его у Татьяны дома, я практически уже там жил, но кроме поцелуев мы ничего не допускали. С боем курантов я, немного волнуясь,  вдруг встал со стула и  попросил у Нины Васильевны руки ее дочери. Она сначала всхлипнула, пожалев Таню, а потом может и меня заодно. Конечно, она обрадовалась,  других оттенков  в  понимании  прожитых Ниной Васильевной лет (ей было 49!), я тогда не заметил… 

Неожиданные виражи

       В январе мы с Таней подали заявление в ЗАГС. Нам определили для сочетания брака апрель, дав три месяца на размышление. И все бы было хорошо, но вдруг  через десять дней появился бывший ее ухажер, приехавший из Москвы лейтенант-летчик  по имени  Виктор и, пока я был на занятиях, он уговорил Татьяну забрать наше заявление с ЗАГСа. От кого он узнал про нашу предстоящую свадьбу? Случайно ли?

     Придя с занятий, меня насторожило два момента: отсутствие Татьяны дома, и наоборот, раннее присутствие тещи, сидевшей за швейной машинкой и всхлипывающей.  

     - А где Татьяна? 

     – Сейчас должна прийти. Выпей чайку. 

     – Спасибо, я подожду ее.

     Таня пришла  поздно: – Я забрала наше заявление. Извини.

      Нет желания описывать мое состояние. Земля у меня пошла вверх дном, ноги подкашивались. Наступила полночь, я просто не мог физически покинуть этот дом,  а точнее уйти  пешком (был сильный мороз, до училища было не менее 6 километров, общественный транспорт  уже не ходил, а телефона для вызова ночного такси тогда не было).

      Ночь. В хорошо протопленной квартире никто не спит, все лежат и сопят по своим углам.  Неожиданно Татьяна подошла к моей кровати, встала на колени и стала  просить у меня прощение. 

    - Нет, все кончено, я утром покину этот дом и уйду отсюда навсегда.

    –А я передумала, я буду с тобой, а ты со мной. И никуда ты от меня не уйдешь. Я ему это все завтра скажу. Он хочет подать заявление со мной, но у него ничего не выйдет. Я передумала.

      На следующий день мы вдвоем подошли к ЗАГСу. Татьяна сразу же стала объясняться на пороге места свадебных обрядов уже с Виктором. Я стоял в стороне и издали наблюдал на нервные взмахи рук своего конкурента-авиатора,  ему это не помогло, значит, он проиграл. Так думал я тогда.

      Зимние каникулы мы с Татьяной  провели в Бресте вместе, выдали «замуж» моего друга Пиму (Александр Пименов) за Надежду Слюняеву. Саша «проставился» по этому случаю шампанским и фруктами, по рабочему посидели в кафе «Молодежное». Был там и  наш общий друг Марчелло (Виктор Марченко), пока был без дамы. Выбор Александра нас всех не впечатлил, а точнее даже озадачил, но  виду мы не показали, тем более, что Александр просто летал от навалившего на него «счастья». А у нас с Татьяной  по- настоящему в Бресте начался медовый месяц, не дотерпели до  свадьбы. Я потерял голову окончательно…

    И снова Рига, 4-й курс, занятия, молодость, любовь, вера, надежда…

***

    Как-то в начале марта 1970, придя домой (коммунальная квартира семьи Татьяны на втором этаже), я опять не обнаружил своей уже невесты. На сей раз она готовилась принимать откуда-то появившегося в Риге моряка Володю, свою первую любовь юности. По ее рассказам, а она мне про него много рассказывала и раньше, это был ее кумир. Помните «Алые паруса» Александра Грина? Как и героиня этой повести Ассоль,  она мечтала о любви и долго переписывалась с «Греем»,  но где у них прошла первая встреча - оставалась для меня всегда загадкой. Моряк, старше ее года на четыре, ушлый. Чем он ее покорил? Чем это все для меня закончится? 

    Таня в лучшем своем платье, в бусах, в назначенное время встречи (когда и кем не знаю), выходит к нему в подъезд. Вижу по ее глазам,  останавливать ее сейчас бесполезно. 

      - Это неправдоподобно, что он приехал, я должна с ним непременно объясниться.

     И вот они на лестничной площадке второго этажа, о чем-то говорят, затем он ее провожает до квартиры и остается на общей кухне. Я сижу в комнате. Жду. Минуты проходят как часы. Как он ей сообщил о своем приезде, телефона в доме не было, а может, дал телеграмму, прямо с судна? Сижу, жду, ревную… Не выдержал, открыл дверь, вижу, на общей кухне он ее обнимает. Она не противится.  Прощаются на веки? Через пять минут они разошлись, Таня вне доступа, она все еще где-то там. Я  ничего не спрашиваю. Она молчит.

      –Я с ним  попрощалась навсегда, он больше не приедет. С ним все кончено.

     Прошел, март, наступил апрель. 11 апреля 1970 года мы расписались. В Юрмале   в ресторане «Юрас перлас» (перевод с латышского «Морская жемчужина») вместе со свидетелями отметили это событие, затем в фабричном кафе справили свадьбу. От меня на вечере были мои родители, тетка из Питера, две двоюродных сестры, семья Латоновых, друзья по училищу: В.Чепцов, В.Гусев, Г.Казанский... От Тани, мать с подругой по работе, сестра, школьные подруги.  

     Я уже не помню все детали, но и после свадьбы в наших взаимоотношениях, почему-то всегда присутствовали  контрасты, т.н. череда полос. То любовь, то нелюбовь. Шла притирка характеров, возможно, я был занудой. Мне не нравился ее ежедневный процесс покраски ресниц тушью  по два часа, валяющие по квартире бигуди, несвоевременно вымытая посуда. Таня была резкой, на компромиссы не шла. Надо отдать ей должное, готовить она любила.

    Как-то летом  мы вдвоем выехали на взморье в район Лиласте, стояла  чудесная погода, солнце, мы лежали в песчаных дюнах на диком пляже, кругом не души. Какое-то время мы наслаждались этой природой, я расслабился и уснул. Когда проснулся, то не обнаружил рядом Тани. Я вскочил, начал смотреть в разные стороны и увидел ее вдали, медленно идущую  вдоль берега в сторону танкового полигона, где периодически  носились бронированные монстры, грохоча своими гусеницами. Таня уходила все дальше и дальше. Через полчаса она таким же медленным шагом пошла назад. Я сделал вид, что сплю. Через минут пятнадцать она снова отправилась в противоположную сторону. Дикий ужас! Уже  и танкисты ее заприметили одну на берегу и на свой страх и риск вчатся в ее сторону, нарушая тем самым регламент обкатки танков, -А вдруг ничейная, ничего что с пузом, мужика-то рядом нет! (Таня тогда была на 6 месяце беременности).

        Только через час она вернулась назад. Вот, смотри, и она мне показала в своей руке божию коровку:

       -Какая она красивая!   

      Я не удержался и дал ей пощечину. – Там же танки, а вдруг что случится?

      Произошло что-то ужасное. Никто и никогда ее не бил, а тут у меня за все обиды разрядился заряд нервов, ревности, какой-то ненужности. Я был не прав и долго выпрашивал у нее прощение.  На обратном пути в электричке Таня сказала, что простила. Но я понял – нет. Она и через 50 лет, через 70 лет этого не забудет. Память это, или злопамятство?   

Обещает быть весна долгой

      28 октября 1970 года у нас родился сын Дмитрий. Розы, подаренные  от меня в роддоме,  Таня помнила всю нашу совместную жизнь. То лед, то пламя, иного ей было не дано!

       На этой любительской фотографии изображен наш 5-й курс (начальник курса Р.Р.Симановский и я в  парадном строю в первом ряду). Накануне, 6 ноября привезли Диму из роддома, а дальше…Дима с моих слов все написал в своих воспоминаниях, читайте.

       У нас полноценная семья, сын, какое счастье. Мы ушли из Таниной родительской квартиры в семейное общежитие на ул. Марупас. Надо привыкать к предстоящим трудностям, я понимал, что ждет Таню впереди. Жена офицера – это тяжелый труд, сам вырос в такой семье. И у нас первенец!  Без тещиной опеки проживем, зато потом  будет легче.

 Рига, январь 1971 Диме 2 месяца

Не кочегары мы, не плотники

       В 1971 г. закончив РВКИКУ я по распределению попал служить под Брест, в г.Малориту. И климат подходящий, и природа благоухает, вот только благ маловато. Началась реальная военная служба, учения, боевое дежурство. Конечно, в социальном плане вопросов для моей молодой семьи появилось  много.  Малорита не Брест, а тем более не Рига. Но мы держались. В редкие выходные  выбирались в Брест за продуктами, мать работая в Интуристе, конечно, нам здорово помогала. Таня, кроме наших ежегодных отпусков, регулярно   ездила в Ригу к своей матери, на месяц, иногда на два, конечно с сыном Димой. Я ее понимал, хотя конечно скучал. Как-то летом 1973 ее поездка несколько затянулась, месяца на три…  Наверное, поднадоела ей эта Малорита,  провинция. Написала мне письмо, что может и не приедет, причину не указала. Как то все расплывчато.

          Но вдруг все мои домыслы остались позади, приходит долгожданная телеграмма, «встречай». Я на гребне волны,  дождался. Ура! По приезду Таня рассказала, что ее бывший вздыхатель москвич  опять, как бы  «ненароком»  объяснялся  в любви, приглашал в гости,  ездила с ним и Димой на взморье, пытался приставать.  – Но, ... не дождется!

            1973. Дима на взморье           1975. Марина – наше второе достояние

       Прошел год. 30 июня 1974  в Риге родилась  Марина. Я же с ракетами в лесу, зацикленный  боевым дежурством, с нетерпением жду их приезда. Через месяц после родов Таня с детьми приехала, семья наша увеличилась, дали двухкомнатную квартиру. Вроде все  как надо,   просто и спокойно. Конечно, спокойствие было кажущимся, чередование полос продолжалось. Следует отметить, что при регистрации Марины в Малоритском ЗАГСе было выписано свидетельство об ее рождении не в Риге, а в Малорите.  Эта наша нелепость до сих пор не устранена, а жаль. 

       Осень 1976,  прошло уже пять лет как мы в Малорите. Я получив очередное воинское звание «капитан» и был назначен на ответственную и серьезную должность   командира стартовой ракетной батареи. Работы немерено, с утра до вечера, боевая готовность, боевое дежурство, воинская дисциплина, ракетное  вооружение, автотранспорт, а ночью комплексные занятия. Определив  детей в детский сад, Татьяна  пошла на работу: книжный магазин, машинистка в райисполкоме, местный быткомбинат, автоколонна… Больше  года, как я уже писал, она нигде не задерживалась. За свою пышную шевелюру в Малорите Таня получила негласную кличку – Анжела Дэвис. Но не это главное.

Наше достояние дети, они еще не понимают, что вместе с нами лишены части человеческих благ. Они, как и мы, послевоенные дети,  ждут отца с дежурства, мечтают об апельсинах на Новый год, а иногда и о простой вареной колбасе. Послабления были только в отпуске. Мы вместе были на острие истории.

Я спросил у ясеня…

        Наступил 1977 год – год  революционный, 60 лет Октября. Ракеты не дремлют, их лелеют и обслуживают, на них и тренируются…  Жены ракетчиков не жируют, а стоят с ночи до утра в очереди, чтобы купить 500 грамм колбасы. Привозят ее в военторг только по четвергам из Пружан. Ну а в райцентре магазины этим никогда не затоваривались, там только икра кабачковая, да килька на развес. 

      Летом в Бресте я похоронил свою бабушку Варвару Ивановну 1900 г.р. А в Малоритском лесу солдаты с офицерами судьбу страны решают, крепят боеготовность. 

        В местном  автотранспортном предприятии, куда жена весной устроилась на работу, ей понравилось, нет завистливых женщин, всегда внимание от мужчин. О боже, она даже стала декламировать Федора Тютчева, наизусть, и про осень. К чему бы это? Я запомнил этот шедевр:

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…

Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё — простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.

Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь —
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле…

       В конце лета 1977 Татьяна  мне изменила с одним из водителей этой автобазы (фамилию я узнал намного позже  и  неожиданно от нее самой).

      - В августе  на праздничной ярмарке - «Дожинки» под Великоритой со мной случилась беда.

      - Какая еще беда?

      - Я сама не понимаю, как это все произошло, я просто ничего не могла с собой поделать. А сейчас я мучаюсь,  я виновата перед тобой. Что мне делать. Ой, как же так! Прости. Он гад.

      Мы стояли молча, глядя в разные стороны,  слов нет. Сама призналась, значит раскаялась. Пойти, морду  набить обидчику? Где его найти? А сколько их таких обидчиков по свету найдется еще? 

     - Я прямо и не знаю, не связывайся ты, я его  просто  не буду замечать! Тебе лучше не знать  его и  фамилию тоже, забудем!

     Черт их знает этих баб, то недотроги, а то… Через полмесяца, как мне казалось, все вошло в нормальную колею, для меня же прозвенел  уже не звоночек, а заревел колокол! 

     В голове сверлит, у нас же двое детей! И если бы в первый раз она меня  в дураках   оставляет, а то эти предсвадебные рижские «смотрины»…  Ну найду я этого самца, вычислю, ну подеремся, так ведь сама же и уступила. Застал бы их сам с поличным, другое дело.

     Как то вечером звонок в дверь, какой-то молодой парень, так скромненько мне передает арбуз со словами: - Это для Татьяны. А сам, покраснев от неожиданности, быстренько побежал по ступенькам вниз. 

     Арбуз в Малорите – дело хорошее, дефицитное. Значит, Таню на работе уважают. И парнишка такой приветливый, светится от счастья,  добро людям делает, арбузы на дом доставляет. Опешивши, я не придал этому тогда никакого значения, а зря, парнишка-то был  «тот». 

      Жена  начала частенько   задерживаться, прикрываясь ненормированным рабочим днем, нуждами предприятия. Может и у них там государственная необходимость, дополнительные грузоперевозки, план надо выполнять и так далее? 

      В домашних взаимоотношениях повеяло   холодком, начались придирки, раздражительность,  а порой и скандалы. Самое здесь неприятное, что наступила полная автономия в действиях каждого. Гнойник семейного счастья назревал, вдобавок меня  «в лесу» перевели на должность командира другой, уже флагманской  Костеринской батареи. Заслужил за свой труд, думал больше об успехах своего воинского коллектива, а семья, как мне тогда казалось,  потом, что с ней сделается? Недаром  по  радиоэфиру нам постоянно трезвонили: «раньше думай о Родине …». 

       В подробностях перед глазами вдруг замелькали кадры послевоенной службы  моего отца в Заполярье, там ему было, совсем не  сладко. Даже и сейчас  передо мной стоит его лицо, когда он, с полной выкладкой,   полком возвращался   с зимних учений. Весь черный от усталости, и только глаза добрые торчат из под бровей. Мать с другими женами выходит на дорогу, где маршем после испытаний человеческих возможностей  возвращаются служивые, меня  же она берет  на руки, отцу показывает, смотри мол,  как за месяц  подрос! 

       Вот и у меня   рутина на службе идет, новая стартовая батарея, ночные  занятия, учения с полевыми выходами, редкие выходные. Боевое дежурство! Но мои возращения в дом после службы жену уже не впечатляют.

       В декабре 1977 началась подготовка моей уже новой батареи  к убытию на государственный полигон Капустин Яр, тысячи километров эшелоном в суровые края. Там скоро предстоит  провести учебно-боевой пуск стратегической ракеты. Это мечта любого ракетчика, многим за всю службу так и не пришлось этого пройти. 

      Новый год 1978  перед ответственной  командировкой встречали дома. Дети, целый день ждавшие этот праздник и наевшись перед боем курантов всякой вкуснятины, уснули. Мы,  с женой, молча по углам, ждали конца только что начавшего года. Из телевизора доносилась песня: в Африке горы вот такой высоты…, крокодилы, бегемоты и зеленый попугай!  Только что поставленный в квартире телефон не умолкал, наверное, любовник искал встречи. Жена с нетерпением ждала моего отъезда. А я – что я мог, мысли только о Кап Яре и о детях, рядом с которыми я и уснул.

        4 января 1978 года  перед моим отъездом Таня честно мне вдруг призналась: 

      - Писать, возможно, и не буду, извини. Как будет, так  будет. 

        Интересное высказывание, и дураку понятен смысл сказанного. Я тогда еще не знал, что Тане уже предлагалась рука и сердце, любовь на всю жизнь, оставалась самая малость, купить золотые свадебные кольца. Моя же предстоящая работа по пуску ракеты на полигоне затмила семейные передряги. Погрузка и крепеж техники на платформах, размещение по вагонам более сотни людей, кормежка в пути (четверо суток), приезд к месту назначения, получение ракеты, ракетного топлива…  

      21 января 1978 г. на полигоне мной  была  нажата та самая кнопка «пуск» самой массовой ракеты в РВСН - ракеты Р-12! Это событие нашло свое отражение не только в историческом формуляре полка, но и в телевизионной передаче «Служу Советскому Союзу».

        По  приезду домой в конце января дверь квартиры  долго  не открывалась, кто-то, наверное, успел выскочить в окно, я просто не ожидал такой наглости от жены и прямиком сунулся в дальнюю комнату, там спали дети. Вот для чего я крепил боевую готовность, для них. Жена же через пару дней с детьми уехала в Ригу, но ненадолго. 

      В марте Таня вернулась добрая, опять вспомнила про «гада», стала покладистой, из автоколонны ушла на другую работу - продавцом в овощной магазин. Возможно, в ювелирный отдел местного универмага не завезли обручальные кольца?

      В августе 1978 мы неожиданно для всех сплетников по Малоритскому военному гарнизону «добропорядочной семьей» уехали  отдыхать  в Евпаторию, сын Дима остался в Риге у бабушки Нины Васильевны. Отпуск прошел без эксцессов, и даже вполне сносно. Море, галька, прогулки на  прогулочном судне в сопровождении стаи дельфинов и хорошее поведение нашей девчушки - Маришки. Единственный негатив мы получили от большой сложности в приобретении железнодорожных билетов на обратную дорогу.  Для цивилизованного решения этой возникшей проблемы был составлен список  нуждающихся для выезда, и каждые два часа его оглашал, так называемый современным языком, «модератор». Все обошлось.

               1978. Евпатория. Таня с Мариной, а у меня фотоаппарат ФЭД. Из-за короткой прически,  отдыхающие   частенько Марину принимали за  балованного мальчишку. – Мальчик, слезь с лодки!

      Наступила очередная осень, приятная пора очей очарования. И моя «сожительница» вновь пустилась в «поэзию» и в загул. Любовник тайно вывозил ее на запланированную встречу, порой даже тогда, когда я  и не был  на боевом дежурстве. 

     -Пошла к подруге! Скоро приду.

     Какая подруга, куда пошла? Время за полночь. Зачем двойная жизнь? Я начал  проверять, искать улики. Нашел бы, не простил! Как всегда муж узнает о любовнике последним. Мои сомнения  насчет Тани все больше превращались в реальность, оставалось только вычислить, или по-простому – застукать. Ночью к гаражам возле дома после встреч ее подвозит какой-то грузовик, полная маскировка, фары  выключены, комар носа не подточит. Наконец,  все же я получил улики, взяв сослуживца в свидетели. 

         –Видел? 

         –Видел! Ну и тварь!

      Возможно, некоторые подумают, ну и дурак же этот Никончук, что  раньше сам не увидел. Нет, я действительно в тайне верил в добропорядочность и об изменах не догадывался. У ракетчиков раз в две недели заступление на боевое дежурство на трое-четверо суток. Это аксиома. Поэтому нечестные, похотливые, любви обильные этим «благом» и пользовались. Хуже от «такого слабого пола» приходилось только  морякам, особенно подводникам. Наверное, не один моряк, ракетчик, геолог, находясь подолгу службы вдали от домашнего очага, переживал  разлуку, ждал письма от любимой, а в критические моменты  взаимоотношений даже задумывался в правильности выбора своей профессии или жены. 

    Но, не будем спешить  всех винить… Таня действительно потеряла голову, она уже не видела другого исхода как разрыв отношений с мужем. Ее поглотила другая любовь.

(продолжение - часть 2)