Глава 11. Второе наступление (Велижско-Коневская операция).

ГЛАВА 11.  ВТОРОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
( ВЕЛИЖСКО - КОНЕВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ).
   
                                                   Так что ж, друзья, коль наш черед - да будет сталь крепка!
                                   Пусть наше сердце не замрет, не задрожит рука.
                                 Настал черед, пришла пора, идем, друзья, идем
                                        За все, чем жили мы вчера, за все, что завтра ждем!
                                                                                        М.Исаковский

      Передышки нашим войскам,  как они  себе это представляли ранее, не получилось. Уже 22 января 1942. командующий Калининским фронтом генерал-полковник И. С. Конев потребовал   от своих подчиненных армий не прекращать наступление, а наоборот - выйти в глубокий тыл и перерезать врагу все его коммуникации. 4-й ударной армии уже в составе Калининского фронта было приказано  без всяких перерывов продолжить наступление на правом фланге фронта.
      - Еременко, не дай Бог  немцы отойдут на свои тыловые оборонительные рубежи! Сейчас не до переформирования, врага  надо прямо здесь и сейчас брать тепленьким, - кричал в телефонную трубку Конев. – Ты уяснил свое направление?  Идешь на Торопец – Велиж – Рудню. Выход к Велижу 29 января! Все понял?!
      -Так точно! Будем стараться.
      -То-то же.

       Таким образом, Торопецкая операция без какой-либо паузы переросла в новую операцию – Велижскую. Верхи планируют, низы – исполняют!
      Для подстраховки  наступающих  Конев выделил  дополнительные силы. Но как эти силы, да еще и быстро перебросить на передовую? Не получилось. Все то, что по приказу фронта было направлено в 4-ю ударную: дополнительные танки, артиллерия, гвардейские минометные дивизионы на танковых шасси – все это завязло в пути и было,  затем, рокировано на центральное направление фронта. Парадокс, но тяжелая техника на планируемом театре военных баталий не могла быть использована по своей сути вообще из-за непроходимости (толщина снежного покрова от 0,8 до 1,0 м). Большую цену пришлось заплатить за ошибочное решение командующего фронта Конева о нанесении второго удара на правом фланге. В очередной раз наша неподготовленность стоила жизни десяткам тысяч нашим бойцов. Это  уже не первое упущение Конева за войну. Об этом говорит в воспоминаниях и  Еременко.
      Итак, смотрим на карту. Где синим цветом подняты немецкие оборонительные рубежи? Вот, правильно, здесь: Усвяты, Ильино, Кресты, Велиж…  А минных полей по докладу нашей разведки   у них там пока нет. Вот тут-то мы и нарисуем красные стрелочки по новым задачам  4-й ударной армии:
      «360-й стрелковой дивизии (вместо погибшего А.Ф.Болотова назначен  И.М.Кузнецов) наступать велено в направлении Полонейки и овладеть рубежом Пухново, Полонейка;
       48-й стрелковой бригаде (полковник Куприянов) идти вдоль р. Западная Двина и выйти на рубеж  Полонейка, Лепаково;
       39-й стрелковой бригаде овладеть Ильиным и выйти на рубеж Винокурово, Романово;       
       332-й стрелковой дивизии (С.А.Князьков)  наступать в направлении Горовахи, а выйти на рубеж Кукуева, оз. Путное».
      - Комдив 332-й дивизии как выйдет на свой рубеж, так и запоет: «по реке плывет кувалда из села Кукуева, ну и пусть себе плывет железяка…» - поднимая новую карту и чертя стрелки направлений предстоящих ударов, острил мой батька.
       - Никончук, не отвлекайся на фольклор, рисуй следующую стрелку, и так:
      «334-й стрелковой дивизии (генерал Н.М. Мищенко) сосредоточиться в районе Ущане, Земцы;
      51-й стрелковой бригаде (полковник Н.А Федоров) двигаться во втором эшелоне за 360-й стрелковой дивизией;
      358-й  стрелковой дивизии (генерал-майор З.Н.Усачев) двигаться также во втором эшелоне, но за 332-й стрелковой   и перейти в район Горовахи;
     249-я стрелковая дивизия (командир генерал Тарасов Г.Ф.) с приданными частями выводится в армейский резерв и сосредоточивается   на правом фланге.
21-я стрелковая бригада  - пока также в армейском резерве».

      Соединения 4-й ударной армии борясь за дороги и населенные пункты,  уже обходили опорные пункты противника, выбивали гитлеровцев из укреплений, а затем уничтожали их в поле. Отставание танков, артиллерии и тылов как всегда снижало темп наступления, но, несмотря на это, стрелковые части при поддержке минометов продолжали развивать  давление на противника. Так 360-я стрелковая дивизия за 12 дней прошла 135 км по сплошному лесному массиву со среднесуточным темпом 11 км. Она буквально прогрызала себе дорогу в густом лесу, утаптывая глубокий снег, укрепляя лед на озерах и почти на руках таща за собой технику.
      Данную операцию неплохо впервые поддержала наша авиация. Начальником ВВС 4-й ударной армии  был Герой Советского Союза полковник Г.Ф.Байдуков. В  составе ВВС армии числилось  два полка ночных бомбардировщиков «По-2», один полк «СБ» и два полка истребителей, всего 53 исправных самолета. Тем не менее, превосходство в воздухе  все время было на стороне противника, нам недоставало сил для оборудования аэродромов вблизи линии фронта. Все это приводило к отрыву нашей авиации, и без того малочисленной, от наступающих войск.
      Итак, пришли первые успехи и для 4-й ударной, «поднимем» красным карандашом занятые ими позиции:
     «249-я стрелковая дивизия, наступающая на главном направлении  овладела городами Пенно, Андреаполь, Торопец. Она теперь 16-я гвардейская!
      360-я стрелковая дивизия захватила Торопец! Молодцом.
      332-я стрелковая дивизия овладела Макеев и Старая Торопа».
      Из воспоминаний Еременко А.И.:
     «Скажу честно, эта операция носила авантюрный характер, нам еще повезло, что не пришлось прорывать оборону противника. Нас выручало, что мы предварительно захватили большие продовольственные и другие их склады  и по-хозяйски их расходовали».
      25 января 39-я стрелковая бригада, очистив Ильино от гитлеровцев, продолжила  движение на юг.
     26 января  48-я стрелковая бригада подошла к Крестам. Командир бригады полковник Куприянов, несмотря на категорическое требование командования армии не ввязываться в бой за укрепленные пункты, а, заслоняясь от них, продолжать энергичное движение вперед, все же решил внезапной атакой уничтожить противника. Но безуспешные бои за Кресты еще раз показали - не следует ввязываться в бои за изолированные укрепленные пункты.
      28 января Еременко потребовал от командиров 48-й и 39-й стрелковых бригад прекратить бесполезные бои и продолжить движение на Велиж. Задачу же овладения Крестами  возложил на 358-ю стрелковую дивизию, двигавшуюся во втором эшелоне. Отмечаем на карте:
      «48-я стрелковая бригада двинулась  в направлении р. Западная Двина, а 39-я стрелковая    уже к исходу следующего дня должна выйти в район западнее райцентра Рудня».
      -До Велижа-то  оставалось – рукой подать!

       А.И.Еременко:
      «Следует отметить, что трехсуточные бои стрелковых бригад под Крестами позволили противнику укрепить Велиж. Если бы не произошло этой 3-дневной задержки, Велиж, по всей вероятности, был бы нами  взят с ходу.
Еще до начала операции, когда мы проводили занятия – готовили войска к наступлению, особо указывали, чтобы войска не действовали в лоб – не атаковали узлов сопротивления, а обходили их. И все же, несмотря на это, случаи, когда дивизии и бригады ввязывались в бой за населенные пункты имели место. Банально, но факт - в зимнюю стужу они имели притягательную силу. Часто командиры принимали решение захватить населенный пункт с тем, чтобы обеспечить войскам условия для краткой передышки. При этом они надеялись, что удастся удар с ходу. Когда же это не получалось, приходилось ввязываться в затяжные бои.
      В случае с Крестами налицо был недосмотр штаба, не осуществившего своевременно контроль, в результате было потеряно трое суток. Я не снимаю вины и с себя за это топтание у Крестов. Но я был ранен, и моя подвижность была сильно ограничена, поэтому мне не удалось появиться своевременно на месте, чтобы выправить действия командиров 48-й и 39-й бригад. Я обращаю особое внимание на этот случай, ибо оказалось, что он вызвал в дальнейшем нежелательные последствия. Из-за этого опоздания Велиж превратился в настоящую крепость «крепкий орешек», который наши войска не могли «разгрызть» в течение полутора лет».
      От автора: не берусь судить Еременко, но если ты  не научил, не  убедил своих подчиненных не ввязываться в драку, где попало, то  сейчас об этом говорить поздно. Это твои недоработки и ты за это отвечаешь.

      358-я стрелковая дивизия, вовремя подошедшая к Крестам,   сменила  там части 48-й и 39-й стрелковых бригад. С утра  атакой Кресты были полностью очищены от противника. В боях за Кресты враг потерял свыше 1000 человек убитыми и ранеными.  Было захвачено 4 орудия, 20 пулеметов, 35 минометов, 5 тракторов, 25 автомашин и много боеприпасов. Наши потери убитыми и ранеными составили около 200 человек. Не плохо!

***

      В этот же день, 28 января, как бы в отместку, гитлеровцы  заживо сожгли и расстреляли все Велижское еврейское гетто (1300  человек). А 29 января 1942 г. Берия направил Сталину список из 46 арестованных, "числящихся за НКВД СССР".
     В этом списке значилось 17 генералов и несколько крупных работников оборонной промышленности, а именно: бывший нарком боеприпасов (НКБ) СССР И.П. Сергеев, его заместители, начальники отделов и управлений НКБ, несколько руководителей Наркомата авиационной промышленности (НКАП) и другие лица. Большую часть из них взяли под стражу еще в мае-июле 1941 г., т.е. накануне или в первые дни Великой Отечественной войны.
              Всем им формулировалась  вина. Например, о начальнике штаба Северо-Западного фронта П.С. Кленове, говорилось:
      "Уличается показаниями ДЫБЕНКО, КОЧЕРГИНА и ЕГОРОВА, как участник правотроцкистской организации, во вредительской деятельности уличается показаниями свидетелей РУБЦОВА, ДЕРЕВЯНКО, КАШИРСКОГО И КОРЕНЕВСКОГО. Сознался в проявлении бездеятельности в руководстве войсками Прибалтийского округа".
       На заглавной странице «расстрельного» списка Сталин наложил личную резолюцию:
      «Расстрелять всех поименованных в списке».
          Надо отметить, что многих людей, "уличавших" Кленова, расстреляли еще за 3-4 года до этого, однако их показания в сложный период для страны оказались не забыты.
      Справка по материалу "Сталинские списки" - http://stalin.memo.ru/spiski/pg15196.htm (АРХИВ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФОНД №3.
Опись №24. Дело №378. Лл.196-211).

***

      А в это время на правом фланге 4-й ударной армии 360-я стрелковая дивизия  лесными дорогами на всех порах неслась к Велижу. Почти не встречая сопротивления, дивизия И.М.Кузнецова 29 января, подойдя к городу  с двух сторон (северо-запада и запада), атаковала его. Утром 30 января   полки дивизии ворвались на  окраину, перекрыв дороги на Витебск и Невель.
      На крайнем правом фланге армии, обеспечивая его, уступом за 360-й стрелковой дивизией двигалась  51-я стрелковая бригада. В ночь на 29 января бригада освободила Усвяты, захватив там богатые трофеи: 5 зерноскладов (360 т зерна), 2 склада льноволокна, 2 склада веломашин, 57 лошадей, 53 головы крупного рогатого скота,  3 трактора, горючее и т. п.
      На левом фланге армии 332-я стрелковая дивизия, уничтожая мелкие группы противника двигалась на Романово и 29 января вышла в район Рудня.
      334-я дивизия вышла к Нелидово. Общая численность гитлеровского гарнизона в Нелидово достигла 3 тыс. человек.
    А 249-я стрелковая дивизия, сыгравшая главную роль в Торопецкой операции, уже пошла в армейский резерв и приводила себя в порядок. Она переместилась с левого фланга армии на правый в район Лосочи.
     Опять же все это надо нанести на карту.
     -Ясно, за пару часов мы все это состояние и зафиксируем в нужной гамме красок,- рапортовал мой батька своему штабному начальству.

***

      Надо сказать, что к этому активному для нас времени, активизировались  и партизаны.  Еще 24 января они заняли ст. Кунья, перерезав железную дорогу Великие Луки – Старая Торопа. А в ночь на 25 января они проникли уже в Нелидово сумев вызвать панику во вражеских подразделениях. Это помогло 334-й дивизии уже к  утру захватить Нелидово. Здесь было взято три железнодорожных эшелона, 300 автомашин, 11 орудий, продовольственные склады и много других трофеев.
      Оставив в Нелидово до подхода 22-й армии (в полосу наступления которой входил этот населенный пункт) один батальон, 334-я стрелковая дивизия вышла во второй эшелон армии и к 29 января сосредоточилась в районе Ильино, Соковичино.
      В это время наш левый сосед – 22-я армия медленно продвигаясь к Нелидово. Разрыв между правофланговой 179-й стрелковой дивизией 22-й армии и левым флангом 4-й ударной армии достигал уже 110 км и заставлял нас не только держать свой гарнизон в Нелидово, но и выделять дополнительные силы для обеспечения своего левого фланга.
      Правый сосед – 3-я ударная армия – также сильно отстал. К концу января соединения этой армии вели бои на 250-километровом фронте. Не сумев преодолеть в районе Великих Лук сопротивление противника, армия вынуждена была перейти к обороне. Таким образом, оба фланга 4-й ударной армии остались открытыми: правый сосед отставал на 100 км, левый – на 110 км.

      360 с.д. продолжала нажимать на врага. В результате двухчасового боя за Велиж 1-й батальон 1193 стр. полка  ворвался в город и повел уличные бои. На северную окраину города наступал 1197 стрелковый полк. 2-й батальон 1193 стр. полка преградил пути отхода противнику и подход его резервов по Невельскому шоссе.
      Бои продолжались всю ночь. К утру 30 января 1195 стрелковый полк ударом с Юго-Запада перерезал Витебское шоссе и ворвался к центральным кварталам города, 1193 стрелковый полк овладел всей правобережной частью города, а с Востока наступал 1197 стр. полк. Перейдя реку Западная Двина по льду, бойцы  полка достигли южной окраины города.
              Части 48-й отдельной стрелковой бригады, 334-й и 249-й  стрелковых дивизий с боями подошли к городу со стороны д.Селезни, а подразделения 332-й и 145-й стрелковых дивизий – со стороны города Демидова. Таким образом, вражеский гарнизон в Велиже оказался зажатым в плотное кольцо со всех сторон. И это кольцо  сжималось с каждым днем.

      В дни Велижских уличных боев  в 360-й дивизии зародилось  снайперское движение, принявшее впоследствии широкий размах на всех фронтах. Пионером этого движения стал старший сержант 1195 стр. полка Алексей Гришин. С чердаков домов и из-за заборов, Гришин метко бил фашистов из снайперской винтовки. За несколько дней  он истребил 93 гитлеровца и сбил один самолет.
      О том, каким метким был огонь снайперов дивизии, рассказывали сами немцы, взятые в плен. Так немецкий солдат Вильгельм Штрейх на допросе сказал: «От ваших снайперов наш полк понес большие потери. Особенно досаждает нам тот, кто обстреливает городскую площадь. Он убил уже около 200 человек и многих ранил, в том числе командира полка полковника Зинцингера». 

      Железное кольцо вокруг вражеского гарнизона действительно сжималось. Немцы стали обороняться в центре города, используя каменные дома и подвалы. Вот – вот все должно быть закончено!
       Но фашисты продолжали держаться за Велиж, как утопающий держится за соломинку. На немецких картах Велиж числился УРом (укрепленным районом) под названием «Крепкий орешек». Для обороны УРа противник использовал  и свою авиацию. Несмотря на сильное воздействие авиации и контратаки немцев, наступление красноармейцев продолжалось до 2 февраля. Им удалось полностью овладеть северо-западной частью города  (360-я стрелковая дивизия), занять несколько кварталов, расположенных вдоль Смоленского шоссе (48-я стрелковая бригада). Но на этом продвижение прекратилось. Дорога на Сураж была пока за немцами.
      За восемь дней боев с 22 по 30 января  4-я ударная армия продвинулась с боями на 100-115 км, выйдя в район Велижа и блокируя его с юга в районе левобережного Проявино и правого берега Западной Двины.   Вся замерзшая Двина была устлана телами наших и немецких солдат.  Но по-прежнему 257 пехотный вражеский полк держался за  левый берег намертво.

      В начале февраля ВПУ 4-й армии передислоцировался в Старую Торопу, вернее, в поселок Скагово в 2-3 километрах от железнодорожной станции. Тут и  взаимодействие с местными наладить надо по-новому, и свежие данные по противнику собрать, и связь организовать со всеми заинтересованными.
      (прим. автора: комендантом военно-полевого управления 4-ой ударной армии, как мы помним, уже был назначен  сержант Никончук).

      Из воспоминаний немецкого солдата:
     «Вся зима  тогда в России,  выдалась не просто холодная, сам дьявол помогал большевикам.  Температура воздуха  не редко доходила   до сорока пяти  градусов мороза, и привыкшие к теплу наши солдаты, замерзали  даже возле костров, целыми взводами. Если бы меня до войны с русскими  спросили,  как может промерзнуть человек? Я никогда не подумал, что в России, люди  промерзают настолько сильно, что пуля из карабина  "Маузер 98", отскакивала  от трупа, как от бетонной стены.  Это была самая настоящая правда той страшной  и жестокой войны.  Январский ветер и мороз, обжигали лицо, а оружие прилипало к рукам так, что даже передернуть затвор пулемета, или винтовки, без боли и крови, было практически не возможно. На таком холоде, не выдерживала даже знаменитая Круповская  сталь. Перемерзшие минометы от первого выстрела, иногда, рвались как стеклянные, убивая осколками своих же солдат. Вот в таком кромешном аду, в условиях полнейшей блокады, приходилось нам воевать с русскими. Правда в то время, нам еще  необычайно повезло, в самый последний момент,  войдя в город на плечах отступающих Иванов, мы на всю зиму засели в кирпичных подвалах купеческих домов. Это и спасло наш  257 пехотный полк, от полнейшего уничтожения, так как сразу же, следом за нами – мышеловка захлопнулась. Большевики, подтянув свои войска, замкнули кольцо, и уже зимой 1941 года Велиж, на Западной Двине, превратился в маленький Сталинград. Одному богу известно, сколько раз, этот город будет еще, переходить из рук в руки, усыпая трупами солдат городские улицы. От этого, он  позже и получит новое  название как  «Мертвый город!».                
      В подвалах Никольской церкви, было относительно тепло, так как постоянно горела трофейная печка, которую русские почему–то называли «буржуйка». Всё это добротное  строение, довольно надежно предохраняло не только от артиллерийского  обстрела, но и от бомбардировок русской авиации. На печи стояли котелки,  где во фронтовых условиях  варилось мясо убитых лошадей и  мороженый картофель, которого вполне хватало из городских запасов Советов. Солдаты седьмой роты,  после очередной вылазки, вповалку, отдыхали на своих проволочных гамаках и деревянных дверях поставленных на кирпичи. Рядом, стонали и умирали раненые товарищи по оружию, над  которыми суетились санитары, стараясь изо всех сил  вернуть их к жизни.  Русские,  привлекая свои последние  резервы, на подступах к городу несли огромные потери. Они  постоянно переходили  в атаки,  но каждый раз, под шквальным огнем наших пулеметов, захлебывались  собственной кровью и откатывались  назад.
      Большевики, отступая,  наверное,  забыли уничтожить свои  закрома. Эти городские запасы  нам  тогда очень пригодились,  и  нам  казалось, что это был  настоящий господний промысел. В тоскливых  глазах моих товарищей, проглядывалась уже некая  потеря боевого духа, нагнетаемая адскими морозами да постоянными обстрелами. Почти в каждой роте нашего полка, оставалось по 15 -20 человек, а свежего подкрепления для прорыва  этого окружения, вообще не ожидалось. Каждый пережитый день  в блокаде, добавлял по несколько березовых  крестов  возле  церквей, а конца этому кошмару, пока не было видно. Было такое ощущение, что мы все стоим в одной длинной очереди к смерти и она довольно исправно делает свою работу. Ни кто не знал тогда  когда подойдет его очередь. Толи смерть наступит от русской пули, то ли от граненого  штыка русского солдата или дизентерии. До теплых дней, было еще далеко, а страх перед русскими морозами, довольно плотно сидел в сознании наших солдат. Благодаря лишь полушубкам и телогрейкам  убитых комиссаров, многие из нас, до сих пор живы. Русские, как ни кто,  знали толк в теплой одежде, вот она–то  и спасла многие жизни, а так,  в те страшные дни, было неизвестно, чем бы для нас закончилась эта война.  
           У русских, почти везде работают снайпера из 83 отряда НКВД,  эти лихие парни  бьют без промаха. Вон погляди, на той стороне реки,  через Двину стоят Иваны. До их передовой  всего 150-200 метров,  на таком расстоянии, они никогда не промахиваются. Иваны, скажу тебе, стреляют,   словно на стрельбище.
      В  подвалах всегда вкусно пахло жареным мясом, которого по всему городу было вволю. Трупы лошадей и коров, убитых бомбежкой, валялись всюду присыпанные снегом, дожидаясь весеннего тепла, чтобы потом наполнить воздух  дьявольской вонью и смрадом, разлагающихся тел. Я еще тогда не видел, и не понимал масштабов этой вселенской катастрофы. Новые и новые жертвы этой войны, были скрыты толстым слоем снега, а с наступлением тепла, природа  обнажит то, что описать невозможно. Человечество, еще не придумало таких слов, которые могли рассказать о тысячах  черных, синих и коричневых  трупах лежащих на льду Двины, и на полях сражений  вокруг всего  города. Разложившись, весной,  они наполнят сладковатым запахом смерти весь город и  все его окраины. Мы, будем вынуждены ходить в повязках на лице и  привлекать местное население к их захоронению, чтобы   избежать  распространения   всякой  заразы. 
      При свете керосиновых ламп, были видны силуэты немецких разведчиков, которые  только недавно вернулись с задания. Они не торопясь, снимали белые маскхалаты и развешивали их на просушку, чтобы уже завтра снова уйти в тыл к большевикам.
      Не смотря на усталость, у них  еще хватало сил шутить, и, судя по улыбкам на их лицах, было заметно, что вылазка разведки  была  очень удачной.    
         Некоторые  солдаты дремали после своей удачной прогулки по русским тылам, другие занимались  бытовыми делами, и вся эта суета придавала старинному подвалу своеобразное фронтовое  настроение. Я в то время был горд за то, что перевелся в разведку.  Мне казалось тогда, что  выполняю, что–то  очень важное и обязательно, обязательно вернусь домой с «Железным крестом» на своей груди. Тогда я еще не знал, но уже через год, я пойму как глубоко я заблуждался, а моя встреча с домом, затянется на целых десять лет. Благодаря печи, все пространство было наполнено теплым воздухом, и в такой обстановке жутко  хотелось спать. Правда, прибытие транспорта, который на малой высоте сбрасывал боеприпасы, оружие и хлеб, принуждало к бодрствованию. Наши трех моторные Юнкерсы, каждый день доставляли нам грузы, чтобы хоть как-то спасти велижский гарнизон, от полного истребления и вымирания. Любой промах нашей  авиации, приводил к тому, что наши письма и продукты, доставались Иванам, и каждый неудачный сброс, создавал праздник в стане нашего врага. Они пили наш шнапс, ели наш хлеб и консервы и даже  читали письма от наших жен и матерей.    
          Бой в районе Кройцерштрассе (ныне ул.Советская) всё еще не стихал.  До Кройцерштрассе, было метров  триста – четыреста, и я с лейтенантом через речку Велижку, подошел почти к самому месту соприкосновения с врагом, откуда просматривались просторы  боевого столкновения. Трассирующие пули, указывали направление стрельбы, что давало возможность, вовремя спрятать свою голову в груду битого кирпича. На моих глазах, выкатил русский танк, и  вращая башней, стал наводить ствол на нас. Но и мы не из робких, прошили его подколиберным снарядом,  прямо до самого моторного отсека.  Из люка механика водителя, вырвалось красное пламя и раненый  Иван,  в надежде на спасение, до половины вылез из него.  В тот самый момент, взрыв боевого запаса танка,  сорвал башню, и цветком рваного металла развернул корпус грозной машины. Она,  пролетев метров десять, грохнулась в снег,  превращая его в густой пар. Наши артиллеристы, от радости, прыгали вокруг своего орудия, напоминая скорее, удачное поражение мишени на стрельбище, а не стального большевистского монстра. 
      С северной стороны, под прикрытием танков, короткими перебежками продолжали идти  Иваны, в валенках и полушубках, стреляя на ходу из своих винтовок. Судя по тому, что они прятались за танками, было видно, что они не испытывали особого желания яростно  штурмовать наши укрепления, а просто проводили разведку боем. Я сейчас не в состоянии описать тот кошмар, который тогда  начался для русских. Наши солдаты из 183 арт. полка, выкатили на прямую наводку, крупнокалиберный пулемет, и длинными очередями стали бить по танкам. От их попаданий в броню, снаряды  разрывались, и множество осколков  поражало идущую под прикрытием  пехоту. Через десять секунд кромешного ада, все было закончено. Русский танк, видя бесперспективность наступления,   развернувшись, намотал на гусеницы своих  погибших  бойцов,  и задом медленно  ушел отстреливаясь  с поля боя.
       В то же самое  время, большевики прорывались со стороны Демидовштрассе, где так же попали под плотный пулеметный огонь  первого батальона. В тот день, Иваны, несколько раз бесстрашно,  переходили в атаку, но каждый раз они оставляли на заснеженном поле, десятки убитых. Уже к вечеру, наступавшие  прятались за своими промерзшими трупами, складывая из них  долговременные огневые точки. Чтобы подобраться в плотную к нашим укреплениям, они укладывали трупы убитых на сани, и прячась за ними, на коленях, толкали их  в направлении наших окопов.   Под плотным минометным огнем, они бросали свои сани, и  неся потери мгновенно отходили назад, чтобы уже через несколько часов, вновь повторить бесполезную попытку.
      Тогда я еще не знал, чем для меня окончится эта война. У Иванов было примерно тоже - каждый чувствовал, что он простой малюсенький винтик  в этой огромной машине смерти, которая набирала обороты с каждым днем. Словно огромные жернова гигантской мельницы, перемалывали всё, что попадало под них, независимо от того, были это солдаты вермахта, или солдаты Красной армии. Мы, как бойцовые петухи, бились на полях сражений в угоду амбициям своих правителей,  которые все сильнее и сильней стравливали нас, втягивая, в этот молох все новые и новые силы.
     В подобной обстановке, было выжить фактически невозможно, но с каждым днем наступления Иванов, учащались и ожесточались. Ценой огромных потерь большевики старались вернуть свой город. Наши же войска, наоборот ценой огромных усилий, старались в полнейшем кольце этот город удержать». 

***

      Да, не успели немцы всех отличниц, ударниц, да и просто здоровых Смоленских девок выловить, да вывезти до зимы в Германию. Оставляли это дело на потом, а вышло, что ошиблись, прогадали. В декабре ударили морозы,  советские войска опомнились и ударили из под Москвы, в январе ударные армии ударили. И отбросили они врага сообща назад, аж до Велижа с Демидовым. Там немцы и зарылись в блиндажи на всю зиму. А что им оставалось делать? Пришлось им вспомнить и свой опыт  оборонительных боев 1-й Мировой войны. В фортификацию пошло все: и подвалы разрушенных  еще купеческих домов, и огороды велижан, с  понастроенными там дзотами и  ходами-сообщениями. Русский полководец генерал Брусилов А.А.  еще в Первую мировую подметил у немцев страсть к фортификации,  восхищаясь, как это у них здорово с обустройством траншей получается («Мои воспоминания» стр.190):
      "Нужно признать, что немцы укреплялись лучше нас, более основательно, и у них в окопах было гораздо удобнее жить, нежели в наших. Помимо довольно широкого применения железобетонных сооружений у них во многих местах было проведено электричество, устроены садики и блиндированные помещения для офицеров и для солдат. Убежища глубоко врывались в землю, сверху имели два ряда бревен, иногда железобетон. Стены и потолки обивались досками, полы дощатые или глинобитные, нары, полки, складные железные печи. Для начальствующего состава устраивались помещения из трех-четырех комнат с кухней, с крашенными полами и со стенами, оклеенными обоями".
       Уже с февраля 4-я ударная армия вынуждена была раздробить свои силы и вести осадные бои с подтянутыми противником свежими частями. Потери с нашей стороны мало кого тогда  интересовали. А вот после войны Еременко часто упрекал Конева за неоправданные потери. Конев Иван Степанович, вот что говорит по этому поводу  ваш соратник, послушаем его:
      «Еще 27 января в штаб фронта Коневу мною  было направлено донесение, в котором, в частности, ставились вопросы о подвозе боеприпасов и горючего, о выделении средств связи, поскольку чрезмерная растянутость линии связи, вызванная быстрым продвижением войск вперед, повлекла за собой большой расход средств связи. Командованию фронта было сообщено, что неоднократные попытки установить связь с соседями остались безуспешными, а фланги армии открыты, и что у армии нет данных о противнике в районе Витебск, Рудня, Смоленск и на подступах к ним, а также и на наших флангах. Получить эти сведения за отсутствием авиаразведки не представлялось возможным. Соседние армии, отставшие от 4-й ударной более чем на 100 км, не только не могли нам помочь, но и сами нуждались в помощи.
      Ответа  не последовало».

***

      -Сержант Никончук отметь-ка красным на карте новые места наших соединений,  а вот  еще несколько свежих данных по противнику, нарисуй и его координаты, синим цветом. Смотри, ты уже до дыр карту стер меняя обстановку, а ведь новой-то карты данной местности я тебе не дам, у нас ее просто нет, будь аккуратней.
      Так  что же мы имеем на нарисованной карте к началу февраля 1942?
       Справа 3-я ударная армия  продолжает бои за Холм и на подступах к Великим Лукам; 
       Слева 22-я армия левофланговыми частями ведет атаки против гитлеровского гарнизона в г. Белом;
     Необеспеченность флангов 4-й ударной армии требует сил на их прикрытие, особенно в районе Нелидова, а также вызывает необходимость иметь  резервы на случай прорыва противником нашего фронта и выхода на армейские коммуникации. Для этих целей  в полном составе мы используем
334-ю стрелковую дивизию, создав оборону в районах Нелидово и Ильино;
      предназначавшиеся для пополнения 4-й ударной армии две стрелковые дивизии – 155-я и 158-я – позавчера,  еще в пути переданы 22-й армии;

      Сильная утомленность личного состава и потери во время операций значительно ослабили силы армии. Так, в 249-й стрелковой дивизии осталось не более 1400 штыков, а по штату 14-15 тысяч, в 48-й бригаде – 1500 штыков. Непрерывное 21-дневное наступление, в ходе которого было пройдено 250-300 км по труднодоступной бездорожной местности, в условиях отрыва от баз снабжения, при систематическом отставании артиллерии и тылов, при нехватке боеприпасов и горючего, а часто и продовольствия, давало себя знать.

      Из воспоминаний немецкого солдата:
     «Поступил приказ с группы армий «Центр» на удержание Велижа, во чтобы, то не стало. У нас нет медикаментов, боеприпасы на исходе. Подкрепление не идет, много убитых, обмороженных. Раненых - нет возможности эвакуировать, они умирают. Самое опасное место для нас не Двина, где мы устилаем лед русскими трупами,  а трасса со стороны Демидова. Именно оттуда продолжают идти русские танки с пехотой. Пехоту мы отсекаем, у них в ротах по 10-15 человек осталось. С танками сложнее, хотя раз на раз не приходится. Так 30 января все восемь русских танков уничтожили, захватив в плен 30 человек. Опять ночная атака русских с криками: За Родину! За Сталина!»

      У немцев, в отличие от нас, много карт.  Они тоже в стратегии не дураки,  догадываются, что следующее  наступление русских может быть  направлено на Витебск, Оршу, Смоленск... Эти районы у них - важные узлы коммуникаций и места  баз снабжения. В связи с угрозой выхода красных сил в запретную зону, гитлеровцы начали в спешном порядке перебрасывать сюда свежие дивизии с запада. Вот уже семь пехотных дивизий наскребли. На подходе еще три.
Численность бойцов в частях Еременко также пополняется. Только в районах Сураж, Велиж, Демидов их сосредоточилось  порядка 7 тысяч.
      Не желая ввязываться в очередной бой, немцы радовались обильным зимним осадкам:
     -Русские в снег не попрут, а там и резервы  подойдут. А вот с убитыми что делать? Уже не одну партию сжигаем, земля как камень, могилу не выкопать. 

      Но еще 30 января  Коневым  было принято решение опять идти в наступление. Вот как развивались очередные боевые действия  (с 30  января   по 6 февраля  1942 г) по воспоминаниям А.И.Еременко:
      «Наши войска несколько превосходили по численности противника, но  были сильно измотаны в непрерывных боях и маршах, оторваны от баз снабжения, особенно плохо обстояло дело с боеприпасами. В то время штаб армии не имел, да и не мог иметь полных данных о составе противника перед нашим фронтом и его намерениях. В этой обстановке Конев навязал нам свое решение: 
      на правом фланге   249-й стрелковой дивизии и 51-й бригаде наступать на Витебск и с ходу им овладеть им;
      на райцентр Рудню удар планировалось нанести силами трех дивизий и двух бригад;
      в резерв выводилась одна бригада.
      Слева наступление армии на Демидов обеспечивали соседи; одна стрелковая дивизия и одна стрелковая бригада.
      Командир 249-й дивизии генерал-майор Г. Ф. Тарасов, выполняя поставленную задачу, приказал приданной ему 51-й стрелковой бригаде взять Сураж, а своей стрелковой дивизии – овладеть Витебском. Этот опытный и отважный генерал совершил в данном случае ошибку. Он полагал, что в Сураже противник утратил боеспособность и что с этой задачей справится одна 51-я бригада. Действительно, в Сураже  войск вначале было мало, но затем гитлеровцы подбросили туда значительные силы, и 51-я бригада втянулась в упорные бои. Двигаясь по лесам без особой разведки, 249-я стрелковая дивизия не заметила выдвижения 277-го полка противника на Сураж в тыл дивизии. Когда об этом мне стало известно, Тарасову было приказано прекратить движение на Витебск. Но командир дивизии не смог своевременно получить этого приказа и продолжал движение. Вскоре его части попали в окружение».

      Из воспоминаний немецкого солдата:
     «Мы меняемся в дзотах посменно, иногда не досчитываемся своих. Русским не понять наших подземных коммуникаций и они гибнут под пулеметами как мухи. Сегодня 7 февраля 231-й день войны с Россией. Холод, голод, тиф. Наши «Юнкерсы» Ю-52  продолжают сбрасывать нам продукты, боеприпасы, медикаменты, почту. Но этого не хватает.
      Сегодня 21 февраля 1942 года. Только за три недели мы потеряли 800 убитыми и 1200 умерших от ран и замерзших. Пополнение пришло, но мизерное. Опять идут русские танки и теряют все двенадцать. Мороз меняется снегопадом и мы отправляем раненых в Сураж. Там нас  ждала русская засада, все раненые оказались мертвы».

***

       Из армейской фронтовой газеты 4-й ударной армии:
      «Враг силами свежей резервной 205 пехотной дивизии стремится прорваться к окруженному Велижскому гарнизону на помощь и, с этой целью, предпринял наступление по Витебскому шоссе. Навстречу  противнику для его разгрома двинулись 1195 и 1197 стрелковые полки 360 с.д.
      11 февраля произошел  встречный бой. Наиболее ожесточенным был бой на участке 1195 стрелкового полка. Немцы ввели в бой танки. Артиллеристы полковой батареи под руководством старшего лейтенанта Назарова открыли по танкам огонь прямой наводкой. Два вражеских танка были подбиты, а остальные повернули обратно.
      Противник, отказавшись от лобовых атак, стал обходить наши части справа с тем, чтобы перейти через Западную Двину и прорваться на правый берег. Командование дивизии разгадало этот маневр противника и своевременно нанесло удар по его правому флангу. В завязавшейся схватке были разбиты два батальона противника. Один из этих батальонов полностью уничтожен.
      Одновременно, в районе села Будница атаки врага мужественно отбивали бойцы 1197 стр. полка и саперного батальона. Ценою больших потерь врагу удалось прорваться в город со стороны Витебского шоссе. Немцы овладели населенными пунктами Будница, Верхнее-Ольгово,  Верхнее-Красное,  Лобок, Болошки. Враг подошел к дер. Пушки и занял часть деревни. Врагу, однако, так и не удалось овладеть правобережной частью города. Здесь подразделения 1193 стр. полка не отступили ни на шаг.
           (Героические    подвиги бойцов  и  командиров  высоко оценила    Родина.    В феврале месяце 12  воинов 360 дивизии были награждены орденами Красного Знамени   и Красной Звезды, в т.ч. и посмертно)».  

***

      Деревня Проявино. От грохота снарядов, бомб, треска пулеметных очередей у расчищающих дорогу  от снега крестьян закладывало уши.
     -Бабы! Да это же наши!!
    Из-за пролеска действительно появились стрелки-пехотинцы  одного из подразделений 360-й стрелковой дивизии. Измученные бросками и маршами, атаками и дозорами с подмороженными лицами бойцы плакали от счастья вместе с уцелевшими жителями  правобережной деревни Проявино.
     -Радимыя, давай расходись по избам, по два-три человека, хоть отогреетесь…,- кричала на морозном ветру моя радостная бабка Варвара, - кислого молока попейте!
      Два красноармейца зашли в избу.
     -Мать, у нас всего час на обогрев, а там командиры нас опять войной озадачат, - прохрипел застуженным горлом пожилой солдат.
   -Кислое молоко люблю, но больше нравится из под коровы, парное оно вкуснее, - вспомнив гражданскую деревенскую жизнь мечтательно произнес безусый. 
     -Так я сейчас и подою, а заодно и дров с сарая принесу, теплее будет.
     -Не надо мать, я сам принесу, - и пожилой солдат вышел из избы за дровами. Через минуту он прибежал в дом:
     -Вы что там, в сарае держите, чей там труп со съеденными ушами и носом.
     Варвара объяснила все: и как немцы расстреляли ее мужа, и как пыталась сама похоронить, и как  могилу копала.
     -Вдовой я стала в сорок лет, вот такое мне выпало наказание, да разве я одна такая?
     -Постой мамаша, мы тебе с этим делом поможем. Айда в роту.
    Через три часа мой дед Поликарп Казаков  будет похоронен по христианскому обычаю на кладбище в близлежайшей деревне Садки. Красноармейцы перед этим похоронили там же рядом  и своих товарищей, погибших накануне в бою за Велиж. Царство им всем небесное.

      С 15 февраля положение на фронте 4-й армии стабилизировалось, и бои стали носить частный характер. Прекратились и наступления наших войск .
      Вот как описывает А.И.Еременко результаты Велижской операции:
    «Таким образом, выход армии в район Велиж, Сураж, Демидов и боевые действия на этом рубеже притянули к себе крупные стратегические резервы противника, предназначенные им для весеннего наступления.
     За период с 9 января по 15 февраля войска 4-й ударной армии провели две операции: Торопецкую и Велижскую. В результате успеха этих операций войска армии вышли в такой район, который являлся наиболее выгодным для нанесения ударов по флангу и тылу войск противника, действовавших как на московском, так и на ленинградском стратегических направлениях.
      Если Торопецкая операция была завершена точно в поставленные армии сроки, то Велижская операция не получила полного развития главным образом из-за отставания соседей и недостаточного пополнения армии личным составом, материальной частью и боеприпасами.
      За 28 дней наступления войска прошли с боями по прямой 250-300 км, освободили около 3 тыс. населенных пунктов и ряд городов, нанесли серьезный урон крупным силам противника в составе до восьми дивизий. Только убитыми враг потерял не менее 11 – 12 тыс., не считая пленных.
      4-я ударная армия за время наступления захватила большие трофеи: около 300 орудий, такое же примерно количество минометов, около 400 пулеметов, свыше 1200 автомашин, 2 тыс. лошадей, около 1000 мотоциклов, около 1000 велосипедов, 300 железнодорожных вагонов, около 100 платформ, богатейшие склады- боеприпасов и продовольствия. За время операций было сбито 40 самолетов противника. Наши потери в обеих операциях были в несколько раз меньше» (прим. Автора: не верю).

      Войска 4-й ударной армии освободили от гитлеровских захватчиков несколько сотен населенных пунктов. С радостью встречали жители городов и сел возвращение родной Красной Армии.
      Красноармейцы  помогли местным организациям восстановить советские и партийные органы, уничтожить предателей и полицаев, наладить хозяйство и порядок. Местные жители оказывали материальную помощь частям армии. Так, в с. Беглово колхозники обеспечили целый батальон продовольствием на два дня. В д. Колпино Заборовского сельсовета население передало 360-й стрелковой дивизии 20 пудов ржи, 86 пудов картофеля, фураж и выделило 13 лошадей для его подвоза. В д. Гришино колхозники решили починить мосты и расчистить дороги, чтобы обеспечить возможность быстрейшего продвижения войск. А в д. Проявино всех бойцов стрелкового батальона накормили домашней снедью и обогрели.

      Бои за Холм и Велиж систематически возобновлялись до конца мая, но каждый раз безуспешно.
      Можно сказать, что в целом войска Пуркаева и Еременко поставленные зимние задачи выполнили. Более того, в свете дальнейших событий эти операции можно признать  самыми успешными наступлениями Красной Армии в первой половине 1942 года. Однако прорыв, совершенный на большом удалении от района Вязьмы, где происходили главные события, не смог решающим образом повлиять на оперативно-стратегическую обстановку в центре советско-германского фронта.

     С февраля 1942 для усиления 4-й ударной армии в соответствии с директивой Ставки ВГК № 170091  на фронт были направлены новые стрелковые дивизии (234-я, сформированная 4.1.1942; 134-я и 135-я, расформированные в декабре 1941 из-за больших потерь и вновь сформированные в феврале 1942;  145-я, расформированная еще в августе 1941 и вновь сформированная в феврале 1942). Новые соединения 4-й ударной армии уверенно закрепились на правом берегу Западной Двины, а также с южного направления, непосредственно у Велижа.  Еще вчера казалось, что немного усилий, какой-то десяток тысяч жизней бойцов положи на алтарь, и город твой. Но нет. 
      13 февраля после завершения Торопецкой и Велижской операций Еременко, с чувством выполненного долга, сдавал свою 4-ю ударную армию генералу Ф.И.Голикову, а сам отправлялся командовать Брянским фронтом.
      -Голиков, открою    тебе  секрет, перережешь немцам до распутицы пуповину  (дорога на Сураж) и город твой, он  у нас  уже давно в блокаде. Кроме как с Суража, фрицам здесь никто не поможет. Я же с себя ответственность снимаю, извини. Мы здесь столько красноармейцев угробили, столько душ загубили, что за всю жизнь не отмыться, а толку с этого - шиш! Знаешь, как рыбину большую выуживают? Тянут к  берегу, затем отпускают леску, снова тянут и так пока не заморят, иначе, сорвется леска, не выдержит. Вот и ты, выдержи малость, не спеши, фашист уже на крючке сидит,  пожалей солдата, не рви ему леску жизни!

      Мой отец продолжал воевать в 4-й ударной армии. Как у него шли боевые дни,  мы узнаем по хронологии действий штаба 4-й ударной армии и из воспоминаний его сослуживцев.
      5 февраля 1942 г. сержант Никончук был назначен комендантом ВПУ (военно-полевого управления) 4-й ударной армии при 45-м отдельном батальоне охраны.  Это для него бесспорно повышение,  комендант ВПУ не командир отделения. Какие  повседневные задачи  теперь придется ему решать, справится ли он с ними?
      ВПУ армии, это тот же штаб армии, но только не в добротных зданиях, не в кабинетах с крашенными полами, а в поле, на колесах, под открытым небом, в палатках, блиндажах, землянках в три наката (иногда и пять)  и т.д.
     ВПУ 4-й ударной армии в январе 42-го стоял под Андреаполем, в феврале он передислоцировался под Старую Торопу, а в марте новый командующий армии генерал Голиков рискнул поставить ВПУ армии прямо в 35 километрах от Велижа, за Селезнями, возле деревни Рудня (не путать  с районным центом Рудня). По всем академическим канонам ВПУ, не реже раз в месяц, должен скрытно менять свои координаты, иначе противник может сделать ему бяку. А что такое передислокация, сами знаете: два-три переезда равносильно пожару.
     Вот  и установилось зимнее 1942 года «перемирие» с немцами на двинских берегах. А было ли там перемирие? Вот передо мной дневник участника тех драматических событий,  защитника Велижских земель Павла Кузьмича Коваленко. 

     
    С пожелтевшей фронтовой фотографии смотрит на нас офицер сорок третьего года. Строгие его глаза как будто вглядываются в еще долгую и страшную дорогу войны, по которой он и вся огромная наша страна идут и  еще предстоит пройти. Такое лицо запоминается, в нем – время и трагизм великой беды,  навалившейся на плечи народа, спокойное мужество и   понимание тяжести грядущих испытаний, решимость идти до конца.
         Вместе со снимком перед нами четыре  тетради – военный дневник полковника  Коваленко, которого в середине войны запечатлел своей «лейкой»  неизвестный фотограф.
        Об авторе дневника:1901 года рождения, уроженец Киевской области, Ольшанского района, с.Журавка, украинец,  член ВКП(б) с 1929 года, образование общее-среднее, военное – Киевское артучилище в 1926 году и офицерская школа в 1937 году, на фронтах Отечественной войны с 26 июня 1941. 
         Итак:
            2 октября 1941 года. Сталино. Донбасс.
          Я очутился в этом городе против всяких ожиданий. Получил командировку в Москву для назначения на должность начальника штаба артполка. Увиделся с братом после 10-летнего перерыва. Живет он бедновато, зарабатывает мало. Поговорили, вспомнили старину и молодость. Отдал ему сапоги и 300 рублей.
             15 января 1942 г. Пашутино.
           Вступили на территорию, очищенную недавно от немцев. 4-х месячное хозяйничанье немчуры видно на каждом шагу. Деревня словно вымерла. Ни одной живой души. Даже кошек и собак не видно. Кое-где бродят раненые или худосочные лошади. Всюду следы поспешного бегства. Фуража и продовольствия нет. Все жители месяц тому назад уведены немцами (очевидно, в качестве рабочей силы). Противник огрызается, уходит с озлоблением. Все, что может гореть, поджигается.
              23 января 1942 г. Большие Чернушки.
             Получил новогоднюю посылку из города Куйбышева. Большое спасибо. Дорогой друг, Сергей Карев, тебя я не знаю. Одно несомненно: ты большой души человек (Сергея нужно отблагодарить). Бутылка вишневки, полдесятка сдобных коржиков, грамм 100 печенья, 200 гр. конфет, 300 гр. ветчины, 200 гр. Голландского сыра, 200 гр. медовика… Богатство! Приятно.
            Завтра наша 334 с.д. дивизия атакует укрепленный пункт Нелидово. Докладываю командиру о готовности артиллерии. Предстоит бурное объяснение, так как артиллерия безнадежно засела в глубоких снегах и вовремя не поспеет. Сегодня захватили в плен 11 немцев. Один сопротивлялся и был убит на месте. Присутствовал на допросе. Некоторые говорят по-русски. Всех их ждет расстрел. Когда пишу эти строки, немцев уже расстреляли. Все, что немцы забирают у крестьян, они не называют грабежом, а говорят «я немножко взял».
            30 января 1942 г. Соковичино, Смоленская обл.
          Следуя в штаб артиллерии дивизии, нагнал по дороге колонну артиллерии из 3-х орудий. Я понимал, что следовать совместно с колонной опасно (угроза с воздуха). Решил обогнать колонну. Не удалось: появились три «хейнкеля» и начали разворачиваться для бомбежки. Колонна остановилась, люди стали разбегаться. Я ушел вправо от дороги по оси движения. Залег, начал зарываться в снег. Со мной разместился еще один красноармеец. Последовал оглушительный взрыв, и я словно куда-то провалился. Это продолжалось мгновение. Мой сосед стонал, звал на помощь. Я начал двигаться – жив, уцелел! Жизнь победила! Воронка разрыва была в 8 м. от меня. Причем не одна, а две.
             7 февраля 1942 года
            Какая ужасная вещь эта война. Гибнет человечество, уничтожается культура. Идем по дороге Задубровье – Ильино. Сотни воронок разных размеров, разбитые телеги, повозки, масса павших и убитых лошадей. И всюду человеческие трупы. Прискорбнее всего то, что трупы наших бойцов валяются вперемешку с немцами, как живой укор, говорят о нашей бездеятельности и невнимании к погибшим… Вот она, жизнь скоротечная. Пока жив здоров, тогда и нужен. Обидно.            
             А фронтовой тыл наш живет! Водка, шоколад, мармелад, печенье, масло – одним словом, все полезное человеку у них имеется в изобилии. Развелось много воров – воруют налево и направо. Я окончательно выбился из сна. Командировки, поручения вконец измотали меня. Что такое умываться или спать я забыл. Если положение не улучшится, протяну ноги.
            16 февраля 1942 года. Понедельник. Cело Новка, северо-западная окраина Велижа.
           Боевой день начался. Минометы и пулеметы противника активно включились в работу. Вчера одна наша батарея в составе 2-х орудий 76 м/м пушек основательно помогла пехоте. Противник несколько раз пытался нас контратаковать, но каждый раз его загоняли в лес артогнем.
           12.30. Противник неистовствует. Сплошной гул от минометных залпов. В воздухе господствуют стервятники – их около пяти, но шума наделали много.
         В 13.25 их транспортный самолет сбросил четыре парашюта, очевидно, боеприпасы или продовольствие. А может быть, и то, и другое. Хорошо, что немцы в мешке, без полной их блокады в Велиже с земли и воздуха возиться с ними придется основательно. Нужны дополнительные силенки. Эх, свежую бы дивизию сюда… Проклятая немчура не жалеет боеприпасы и беспрерывно по нам палит.
         14.00. После некоторого перерыва противник опять усилил огонь по окраине города, хочет прорваться к блокируемому гарнизону. Этого допустить нельзя. Численность наступающего противника около 2-х полков пехоты с минометами.
        В 17.30 противник все же потеснил наши части. Три танка и часть пехоты (около батальона) прорвались к городу. Наша пехота показала удивительную неустойчивость. Повозки и люди  сломя голову мчались в тыл. Один немецкий танк дал несколько выстрелов вдоль дороги, убив при этом лошадь. Ездовые сбежали, орудие брошено. Нашелся, однако, пехотный командир, который остановил эту лавину. Люди, придя в себя, стали возвращаться назад.
        Примечание: легкое оружие 76-мм полковая пушка («полковушка») образца 1927г. предназначена для непосредственной поддержки пехоты на поле боя. Огромные колеса – для ручного ее перемещения. За маленьким  щитком пушки не спрячешься, и стрелять можно с ее укороченным стволом  только прямой наводкой. Вес около 1т. По штату в стрелковой дивизии числилось 18 таких «стволов» (в стрелковом полку по одной шестиствольной батарее). За годы войны Красная Армия потеряла 44 тыс. таких орудий.

  
             17 февраля 1942 года.
             …Только тот поймет переживания артиллериста, кто лично испытал голодовку в снарядах. Представьте себе радость людей, увидевших, что к ним подвозят боеприпасы. Эта радость ничем не может быть выражена, ни с чем не сравнима…
            19 февраля 1942г. Четверг. Ястребы 2-е.
        До Велижа рукой подать (2 км). Ночь прошла сравнительно спокойно. Велиж горит со всех концов.
        Кочегарка, куда вчера била наша 152 м/м пушка, оказывается, находится в районе больницы. В последней, находятся около 700 раненых гитлеровцев. Там же вблизи находятся огневые точки противника. Необходимо шугануть по этим точкам. Раненых также не мешает взбудоражить. Гитлер не считается ни с какой моралью. Почему мы обязаны придерживаться ее?
       В 13.00 появились два больших транспортных самолета, начали кружить над Велижем, сбросили какой-то груз. Досадно. Хоть один бы раз их погонял наш истребитель или зенитка. Вот уже более полумесяца идет осада Велижа.
        В 13.55  «хейнкель» опять сбросил свой смертоносный груз. Взрыв настолько силен, что задрожали стены и посыпалась оконная замазка.
        20 февраля 1942г. Севернее Велижа.
     Наблюдательный пункт устроен на чердаке дома. Крыша проломлена, и рога перескопной трубы смотрят туда, где притаился враг. Я подошел к разведчику, посмотрел в трубу. Местность заволакивала дымка и трудно было что-либо найти в сизом тумане. Я слез с чердака, зашел в квартиру. Раздался взрыв. «Недолет», - подумал я. Следующий взрыв был перелетным. «Получена вилка», -  сказал кто-то вслух. Хорошо зная, что значит «вилка», я решил уйти из дома, так как мины рвались на линии НП. Прислонившись к косяку двери, я несколько задержался. Раздался взрыв. На меня посыпались обломки бревен, досок. Перископ трубы оказался совершенно исковерканным. Разведчик убит наповал.
        24 февраля 1942г. Вторник. Село Логово.
       В 2 часа поднялась сильная артиллерийская, минометная, пулеметная и ружейная стрельба. Противник пытался наступать. Отогнали! В район Велижа немцы подтянули танки.
      1 марта. Соединения 4-й ударной предприняли попытку овладеть опорными пунктами Верхнее Красное, Нижние Секачи, Каменка, блокируя противника в Старых Нивах.
      9 марта 1942г. Понедельник. Село Проявино (имеется в виду правобережное село Проявино, а не занятое немцами левобережное село Проявино, откуда родом моя мать).
     Потрясающая новость. Теперь мне понятно, почему мы топчемся на одном месте так долго. Батальон в 30 штыков – это ли не сила сногсшибательная? Конечно, с такой силой ничего не сделаешь. Готовим сюрприз немцам. Уничтожить велижскую группировку – задача дня. На фронт прибыла новая партия безусых юнцов.
       11 марта 1942г. Среда. Село Проявино.
      Сегодня войска велижской группы перешли в решительное наступление. К 12.00 северная группа подошла вплотную к переднему краю. Под шквальным огнем минометов, пулеметов и артиллерии наши части остановились и залегли. Фрицы неистовствовали целый день, бомбили наши боевые порядки, прочесывали тылы. Воздух  наполнен беспрерывным гулом самолетов, но наших там нет.
       13 марта. Пятница. Село Проявино.
       На дворе ужасная метель, ветер порывистый, не менее 10 баллов.
      С нашего участка фронта получены неприятные вести. Противник контратаковал стрелковые полки нашей 334 с.д. и отбросил их в исходное положение. Наши потери за 11 и 12 марта – убитых 128, ранено 262.
      Противник  по нашим сводкам потерял 1663 солдат и офицеров убитыми. Говорят, что никогда так не врут, как во время охоты и войны. Цифра 1663 наводит на разные размышления. Я в нее с трудом верю. Я не враг себе и своей Родине, но горькая правда лучше подслащенной лжи.
       14 марта 1942г. Суббота. Село Проявино. Штаб велижской группы.
      Войска перешли к обороне на новом рубеже. Наша 334 с.д. за два дня потеряла 814 убитых и раненых. Много и бесполезно. Каждый дом приходилось брать с боя. Кое-что взяли и вновь отдали. Противник контратаковал в 00.30. и  оттеснил наши части. Для повторного наступления нужно не менее 15 дней. Нужно больше снарядов, боеприпасов, нужно укомплектовать части новыми людьми. Нашим атакам не хватает дерзости.

***

      К концу  марта 1942  бои по изгнанию немцев из  Велижа временно прекратились. Наши потери оказались несоизмеримы с нашими  результатами. Голиков не смог перерезать немцам пути снабжения с Суража и «выуживать рыбину» без порывов лески, как советовал ему Еременко. Фронтовое командование ежедневно наседало, а Велиж  все оставался  за немцами. О потерях в живой силе, технике с обеих сторон мы уже говорили.
      Но тут в командование 4-й ударной армии, вместо Голикова вдруг вступил нам уже знакомый генерал Курасов В.В.
     -Курасов, дорогой, я открывать тебе секрет не буду, ты и сам знаешь: перережешь немцам до распутицы дорогу Сураж-Велиж и Велиж твой. Город давно в блокаде, а вот с Суража фрицам посылочки идут. А я с себя ответственность снимаю, исчерпал все силушки. Мы здесь столько красноармейцев угробили, что за всю жизнь не отмыться, а толку с этого - шиш!